Баба Люба. Вернуть СССР

Фонд А.

— Как это что делать? — сказала Анжелика, — деньги пусть даст отец.

— Думаешь даст? — засомневалась я.

— Он же его отец! — убежденно сказала Анжелика.

Я оптимизма девочки не разделяла:

— Алла этого не допустит.

— Вместе будем просить, — тихо, но уверенно сказала Анжелика.

— А потом? Где ему жить? Ему же уход специальный нужен.

— У нас и будет жить! Убеждённо сказала Анжелика.

— Алла меня не допустит, — покачала головой я.

— А мы её выгоним, — решительно промолвила Анжелика.

—

Эх, девочка, ты не понимаешь, — невесело усмехнулась я, — скорее ваш отец выгонит вас с Ричардом, чем свою содержанку.

— Мы можем все уехать в деревню, — задумалась Анжелика.

— Можем, — кивнула я, — но тебе нужно хорошо закончить девятый класс и поступать в училище. Да и у Ричарда уроки никто не отменял.

— Мы пойдём к тебе в общагу тогда, — предложила Анжелика.

— Я же говорю, мне нужно отдать комнату, потому что с работы я ушла. А это ведомственное жильё.

— Значит, надо выгонять Аллу, — сказала Анжелика, — и мириться тебе с отцом. И будем жить все вместе.

— Нет, с твоим отцом у нас всё закончилось, — не согласилась я, — осталось оформить это официальным путём и всё.

— А мы? — подняла на меня испуганные глаза Анжелика. — Как же мы?

— Вы останетесь с отцом.

— Но я не хочу с отцом! И Ричард тоже! Почему ты не хочешь, чтобы мы были вместе?!

— Анжелика, здесь выбираю не я. Пойми это. Пётр — ваш биологический отец. И у вас есть родна мать. Никакой суд не отдаст вас мне, чужому по сути человеку. Тем более я безработная.

— Но мы хотим с тобой!

— Это для суда не доказательство. Мало ли что, кто хочет. Закон есть закон.

— Нужно, чтобы отец от нас отказался. Ну, как мама сделала.

— Мама? — округлила глаза я, — откуда ты знаешь.

— Помню, как они ссорились. — чуть покраснела Анжелика, — я подслушала.

— Нехорошо подслушивать, — машинально ответила я и добавила, — ладно, в любом случае, сейчас в первую очередь нужны деньги. Так что идём к твоему отцу. Придётся просить.

Идти не хотелось ужасно. Но как подумаю, какую боль и страх пережил ребёнок, все сомнения отпадают. Это я бы для себя не попросила.

Дома никого не оказалось.

— А где все? — спросила я, морщась от вони застарелого перегара.

— Не знаю, — пожала плечами Анжелика, — может, в магазин за водкой пошли? Они просто больше никуда не ходят

— Понятно, — скривилась я и открыла форточку на кухне.

Нужно ли говорить, что кухня представляла Куликово поле после битвы? Везде разбросаны пустые бутылки из-под водки и портвейна. Хотя из-под пива тоже были. Объедки печально засыхали на тарелках и дополняли натюрморт с немытыми стаканами и чашками, и застарелыми бычками в хрустальной салатнице вместо пепельницы. И всё это по-вангоговски пёстрое великолепие источало отвратительные запахи.

— Ужас. Как вы тут живёте? Ты почему не убираешься, Анжелика?

— Я убиралась вначале. А потом надоело. Я им не служанка!

— Ладно, это всё лирика, — сказала я, — давай-ка, Анжелика, ставь воду на газ, надо посуду помыть и поубираться тут. И сходи в ванную, отбери одежду свою и Ричарда. Я постираю, пока этих нету.

Пока вода закипала, я заглянула в холодильник. Так и есть. В холодильнике, как говориться, мышь повесилась.

— Анжелика! — спросила я, — а что вы кушали?

— В школе, на обед ходили, — сказала девочка и гухнула полный чайник на конфорку.

— Так вы и не завтракали?

— Нет.

— А вечером?

— А на обеде мы брали себе по два пирожка или «звёздочку». И потом дома ужинали.

У меня аж дар речи пропал.

Ну, Скороход! Я тебе задам! Так над детьми издеваться!

Словно в ответ на мои мысли щёлкнул замок — пришел Скороход с Аллой. Судя по смеху повышенной громкости, оба были поддатые.

Я вышла встречать гостей в коридор с самым решительным видом:

— Скороход! — рявнула я, игнорируя, впрочем, его сожительницу, — ты почему такой срач в квартире устроил?

— Я, между прочим, в отпуске! — возмутился Скороход, — имею право на отдых!

— А убирать после тебя кто будет?

— Вон Анжелика могла бы и поубираться.

— У Анжелики скоро экзамены! Ей готовиться нужно, а не после твоей сожительницы бутылки выносить.

— Не обижай Аллу! — вскинулся Скороход.

— Я пока ещё и не обижала, — пожала плечами я, — но скоро начну. Так что лучше не зли меня.

Скороход что-то пробормотал под нос, поход ругнулся.

— И ещё, Пётр, нам с тобой поговорить надо, — тихо сказала я.

— Говори, — кинул он, разуваясь в прихожке.

— Наедине надо.

— У меня нет секретов от Аллы! — выпятил губу Скороход.

— Как хочешь, — покладисто сказала я, решив не нагнетать. — ты в курсе, что твой сын попал в больницу?

— Нужто, наконец, нормально подрался? — обрадовался Скороход. — А я говорил, моя кровь.

— Нет же, — обломала радужные мечты я, — он упал и у него теперь открытый перелом. Врачи провели операцию, собрали ногу. Но нужны деньги на лечение и лекарства. Вот список.

— Дай сюда, — цапнул бумажку Скороход, и посмотрел на сумму внизу, — Сколько? Они там рехнулись все?! Да за такие деньги мне дешевле нового сына смастерить. Правда, Алла?

Алла с готовностью хохотнула над немудрённой шуткой.

Я начала закипать:

— Давай деньги, Скороход! Ребёнку там плохо, а ты тут концерт устроил!

— Я тебе сказал, нету у меня денег. Всё! — припечатал бывший супруг Любаши и зло рявкнул, — и вообще, что ты делаешь в моей квартире? Ты же ушла.

— Ушла, — кивнула я, — но пришлось вернуться за деньгами и убраться тут. Ребенку после больницы реабилитация нужна будет и нормальные условия проживания. И, кстати, кто с ним сидеть и за ним ухаживать будет? Алла?