Бабайка

Цыбиков Чингиз

В этом супермаркете очень длинные эскалаторы. Хватает на восемь полных оборотов через голову. Шатаясь, я встал и увидел, что этот механический идиот плывёт вниз по эскалатору.

— Предлагаем вам сдаться! Нарушение периметра! Нар… предл… сдаться!

Я выбежал через разбитую входную дверь. Из багги торчали морды зверюг, сволочи, подумал я, бросили, смылись. Отчего-то было очень неудобно лезть в машину, и тут я обнаружил, что по-прежнему сжимаю в руках куртки. Я забросил их в багги и полез по скобам. Оказавшись

на месте водителя, я проворно нажал кнопку пуска, резко подал рукоятку вперёд, и наша чудо-машинка шустро рванула вперёд. Пок-пок-пок! что-то глухо защёлкало по обшивке. Обернувшись, я увидел, что возле входа стоит робот-охранник и стреляет нам вслед.

Поздно, дорогой, злорадно подумал я, закладывая вираж, и мы снова понеслись по прямому, как стрела, шоссе, разрезая городишко напополам. Отъехав от супермаркета километра на три, я остановил багги. Выбрал одну из курток, на вид потеплее, и одел её. Наслаждаясь теплом, повел плечами, и натянул на себя другую куртку, размером побольше.

— Возьми ружьё и стреляй, — неожиданно сказал волк.

Не успел я сообразить, о чём это он, как по обшивке снова защёлкало. Я инстинктивно нагнулся. Да неужто, подумал я и осторожно высунул голову за борт.

Так и есть. Этот сумасшедший робот плыл за нами следом, на ходу стреляя своими резиновыми пульками.

Банка консервная. Патроны ещё на него тратить.

Я поддал газу, и мы покинули прочь этот городок с его чокнутым роботом.

XV

Два часа прямая, не признающая ландшафта, дорога полого лезла вверх, прежде чем мы достигли перевала. Возможно, это было что-то вроде заказника, потому что никаких признаков человеческой деятельности в этих лишенных леса горах не было. За исключением самой дороги.

Багги выплыл на перевал, и я невольно остановил машину. Уж больно впечатляющей была картина, открывшаяся перед нами.

Равнина, бесконечная равнина, уходящая вдаль.

И грандиозный город, раскинувшийся посреди этой равнины.

Высотки, шпили, эстакады путей, стремящихся в город, река, закованная в камень, нитки дорог.

Похоже, нам туда.

Мегаполис — это средоточие психов. Наверняка есть там люди, какие-нибудь последователи Секты Всеобщего Очищения.

Да, нам туда.

И я решительно подал рукоятку джойстика вперёд.

— Что это за огонёк? — неожиданно спросил Серёга.

— Где? — завертел я головой.

— Не туда смотришь, — сказал Серёга.

Я посмотрел на панель и увидел, что действительно на панели горит огонёк, которого я раньше не замечал. Да чего там, не было раньше на этом месте никакой лампочки, ничего такого, что могло бы светиться. Впрочем, бог с ним, не было, да не было.

— Чего молчишь, — сказал Матроскин. — Чего она горит?

Откуда я знаю, чего она горит, подумал я, и тут мне вспомнилось ярко и отчётливо.

Мне было лет десять, и мы с утра поехали

на нашей «Ладе» в Новоселенгинск, к бабушке. Это около двухсот километров от нашего города, или примерно два часа пути. В деревне мы пробыли весь день (я уж и не помню, что мы там делали), и домой пустились под вечер. Я лег на заднем сиденье и уснул. Вот время было, я тогда целиком, вытянувшись в полный рост, умещался на заднем сиденье «Жигулей».

Хороший повод для ностальгической улыбки.

Проснулся я, когда уже стемнело. В салоне машины стояла какая-то нехорошая тишина, а на панели управления ярко горела красная лампочка.

Спустя много лет я понял, что проснулся я оттого, что родители ссорились. А ссорились они из-за этой красной лампочки.

Папа забыл заправиться.

XVI

Багги скользил вниз к Большому городу.

Огонёк все так же горел на панели, холодя моё сердце. Звери тоже, видать, почуяли что-то неладное, во всяком случае, они молчали и вообще вели себя тихо.

Хватит или не хватит? Дотяну или не дотяну? И вот еще вопрос: кругом снег, так почему же дорога чиста от снега? Кто его убирает?

Мы были уже в пригороде, вокруг плыли сменяя другу друга аккуратные одно— и двухэтажные дома, подстриженные на вид хвойные живые изгороди, заснеженные газоны, дорожки тротуаров, тоже свободные от снега, открытые ворота пустых гаражей. Я уже различал детали отдельных высотных домов самого города.

И тут что-то гулко хлопнуло, и наша машина подпрыгнула на месте и встала. Подбили, мелькнуло в голове, и тут снова хлопнуло, и багги, нехорошо содрогнувшись, начал заваливаться вправо.

— Атас! — заорал я. — Валим!

Позднее я удивлялся, почему именно это слово всплыло из моего подсознания. Я прыгнул вправо, туда же, куда валилась наша бедная лошадка, и, не пытаясь устоять, кувыркнулся вперед через голову. Мимо, обгоняя меня двумя синими хвостатыми тенями, промелькнули Серёга и Матроскин. С тяжелым грохотом упал за моей спиной искалеченный багги.

Я лежал на животе, сжимая в руках сумку и саблю.

— Умрите раньше! — заорал кто-то хриплым истеричным голосом, и затрещал автомат.

Здорово, подумал я, бледновато я буду смотреться с сабелькой-то. Затрещало еще несколько автоматов, и я услышал свист пуль.

— Умрите раньше! — теперь уже несколько голосов завывали на разные лады.

Что делать?

Лежать? непременно сблизятся и убьют.

Бежать? могут подстрелить на бегу.

Непременно и могут. Большая разница. Вот в чём дело.

Значит, бежать.

Страшно было до жути. Но, как говорил один мой знакомый, либо ты управляешь страхом, либо страх управляет тобой. Если очень не хочется утром вылезать из спальника — сосчитай от пяти до нуля. Я медленно отсчитал от пяти до нуля, собирая свою храбрость по кусочкам, по крупицам.