Бабайка

Цыбиков Чингиз

— Он в безопасности, — сказал он, — и я отведу тебя к нему.

Я не сразу понял, что он сказал. А когда понял, у меня словно камень упал с души. Я только сейчас понял, насколько силен был во мне страх, что я больше никогда не увижу своего сына.

Большого, маленького ли.

Взрослого или не очень.

Сына.

Своего сына.

XIX

— Сколько до этой станции?

Мы шли по подземному гаражу. Бабайка немного странно отнёсся к моему предложению отправиться до станции. Сначала он его просто не воспринял. Но потом, сообщение

о том, что на станции есть зал перехода, его убедило.

— Два дня пути на «Пауке».

— И вы пёрли по бездорожью?

— Да.

Мы шли и разговаривали не таясь. Наверное, здесь это и произошло. Здесь эти люди услышали наш разговор.

— Ну вот… «Спика» нас устроит, — бабайка открыл дверцу приземистой машины с большим клиренсом. Сел на сиденье водителя, щёлкнул каким-то тумблером на панели. — Заряд полный. Почти полный, — поправил он себя. — Нам этого хватит. Но вот вопрос.

— Какой? — тихо поинтересовался Аристарх.

— Как мы найдём дорогу? «Паук» следов не оставляет. А ты местность не знаешь.

— Мы знаем местность, — сказал Матроскин.

— Вы всю дорогу проехали в машине, так что на вас тоже рассчитывать не приходится.

Все замолчали.

— Мы могли бы вынуть навигационный блок из «Паука». Он у «Паука» должен быть независимый, — сказал Аристарх.

— Навряд ли он уцелел, — покачал головою я. — Два раза попали.

— Ты просто не знаешь, что такое «Паук», — сказал Аристарх. — Пройдусь по гаражу, соберу инструмент.

XX

Не понимаю, как это у них получилось.

До самого убежища всё шло как по писаному.

Добрались до «Паука».

Аристарх проворно выдрал навигационный блок, который действительно был и целым, и независимым.

Летели по шоссе навстречу нестерпимо сияющей и ставшей очень высокой полосе. И были мы на этом шоссе одни-одинёшеньки, могу поклясться. «Спика» оказалась машиной очень даже неплохой, с просторным, удобным салоном и отличным ходом. Я сидел на переднем пассажирском сиденье и смотрел на дисплей путеводителя лежащий на моих коленях (в выдранном состоянии он напоминал ноутбук), — жирная светлая точка медленно-медленно ползла, пересекая линии координатной сетки, и в точности повторяя задом наперёд пройденный до города маршрут — Аристарх извлёк его из памяти путеводителя.

Дремали на заднем сиденье Серёга и Матроскин. Кошара спал, положив голову на колени бабайке. Аристарх вёл машину, поглядывая на зверюг. Видать, всё-таки их присутствие его слегка нервировало.

Потом мы сошли с шоссе, и скорость движения упала.

Тем не менее жирная точка упрямо ползла к цели, которая уже была видна на дисплее.

Первый выстрел грохнул через секунду после того, как отошёл кусок скалы, и пуля со звоном отскочила от металлической кочки. И затрещало непрерывно, засвистело. Мы сразу оказались в чрезвычайно невыгодном положении. Посреди поляны, отчетливо видные на синем снегу, осыпаемые свинцовым градом. Впрочем, может, это был не свинец.

Звери среагировали

быстрее всех. Две синие молнии метнулись ко входу, и пошли, пошли ныряющими в снег скачками. Я увидел, как Аристарх вскинул свой машин-ган и наудачу полоснул по кустам, и как какими-то рваными и очень ловкими перебежками стремительно сокращал расстояние до убежища бабайка.

Я тоже уже бежал, проваливаясь в этот проклятый синий снег по колено.

Метрах в десяти от входа волк неожиданно упал; кот, летевший следом, не раздумывая, уперся всеми четырьмя лапами и остановился, подняв снежную тучку.

— Вставай! — услышал я его пронзительный мяв. — Вставай, звер-рь!

Снег проваливался под ногами; проламывая наст, утопая в синем снегу, я бежал ко входу и видел сквозь снежную пыль, что кот, ухватившись зубами за волчий загривок, тащит, рыча истеричным утробным кошачьим уром, ни на сантиметр не сдвигается, но всё равно тащит тяжеленного огромного синего волка. Мимо них пробежал бабайка, следом, всё так же наугад отплёвываясь из автомата, пробежал Аристарх и, охнув, упал на снег, но тут же поднялся и, припадая на правую ногу, снова побежал. Я ухватил Серёгу за переднюю лапу, мотнулся лохматый хвост, и я потянул битого волчару ко входу, оскальзываясь в снегу. Волк глянул на меня мутными глазами и тут же закрыл их, взрыкнув глухо.

От кустарника, с дальнего конца поляны уже бежало к нам человек пятнадцать, на ходу поливая из короткоствольных автоматов, и бежать им было до входа еще метров семьдесят. За их спинами, слепя глаза, высотой до самого неба сияло страшное зарево. Рядом со мной тяжело плюхнулся в снег Аристарх, поудобнее воткнул, примащиваясь, локти в снег и пустил короткую очередь в нападавших.

За другую лапу Серёги ухватился бабайка, сквозь зубы коротко сказал: «Дурак!», и мы потянули раненого зверя ко входу.

В этот момент на поляне появился новый игрок. Я глазам своим не поверил, когда увидел этого металлического идиота, который тут же начал лепить по нам своими резиновыми пулями. Резина глухо зачпокала по камню, и под этот аккомпанемент мы втащили волка в тамбур. Следом забежал Аристарх. Мы стояли, прижавшись спинами к внутренней двери кессона, и ждали, когда она откроется.

Кусок скалы двинулся, закрывая вход, и тут тень железного идиота нарисовалась на пороге кессона. «Он мне надоел», — пробормотал Аристарх и вскинул автомат. Выстрел грянул неожиданно громко; робот покачнулся и рухнул.

Кумулятивная подствольная граната, вот как это называется — объяснили мне потом.

Скала дошла до туши робота, со скрежетом протащила его по гладкому граниту кессона и замерла, оставив щель в добрых полметра.

— Теперь она не закроется, — сказал бабайка.

— Пусть войдут! — сказал Матроскин каким-то горловым голосом. Я глянул на него искоса — кот стоял над телом волка, шерсть дыбом и хвост трубой.

— Это мы погодим, — сказал Аристарх, неловко шагнув к щели. — Отойдите. Я гранатой.