Бабье царство. Возвращение...
Шрифт:
В своё время, Добрыня не раз попадался на подобную удочку недобросовестного покупателя, частенько недосчитавшись по возвращению шкатулки многих из представленных там предметов. Не беда. Как правило, хозяева потом горько жалели о случившемся, оплачивая иные поделки по вдвое, а то и десятикратно завышенной цене.
Так что о судьбе шкатулки, и о его ценном содержимом, мастер не беспокоился.
Каково же было его изумление, когда внутри вернувшейся шкатулки не заметил ни малейшей недостачи. Даже мелкие
Последнее было более чем странно, и наводило на самые нехорошие мысли.
Действительность грубо сломала привычные стереотипы мастера.
Визит к баронессе был назначен ему на третье утро по прибытию. Рано на утро, что явно свидетельствовало о царящих здесь деревенских нравах и что та явно торопится.
– "Вот и хорошо, - была первая мысль мастера.
– Раз торопится, значит и цену возьмём стоящую. Будет хоть за что тащился в такую даль".
То что он увидел, входя в дом баронессы, полностью подтвердило сложившееся первое впечатление. Нищета! Нищета и убожество. Самая простая домашняя обстановка. И при том огромное желание выделиться, если судить по первоначально озвученному предложению.
– Что ж, - одобрительно кивнул он в ответ на первые приветствия и первые высказанные претензии.
– Я понимаю ваши требования. И в том, что вы говорите, главное то, что мои работы Вам понравились. Это главная основа для нашего дальнейшего обоюдовыгодного сотрудничества. Сейчас остаётся лишь обговорить цены и можно приступать.
Надеюсь, материал в потребном количестве у Вас присутствует. Цены на готовые изделия указаны в том листе, что перед вами. Они немного разнятся с первоначально оговоренными, но тут уж ничего не поделаешь. Слишком далеко вы забрались, уважаемая баронесса. Если всё вас устраивает, готов немедленно приступить к исполнению.
Покровительственный тон и..., взгляд. Пренебрежительный, полный лёгкого презрения взгляд, мельком брошенный мастером на юную баронессу, он постарался скрыть, чтоб не вводить в соблазн молодую дворянку. А то кто их знает, эту шляхту с их гонором. Всякое может быть, коль, что не понравится.
Старый мастер был опытным царедворцем и рисковать не собирался. А собственное мнение? Что ж, своё мнение можно было отложить и на потом. Когда он, сидя за столом трактира "Рыжий кот" у себя дома в столице, будет со смехом рассказывать друзьям как раздел буквально до нитки какую-то провинциальную красотку.
Страшный удар кулака справа в голову, мастер пропустил.
В себя он пришёл уже на полу в луже разлитой вокруг ледяной воды.
– Очнулся?
Перед плывущим, размытым взглядом мастера покачивалась кругами непонятное серое что-то, через которое размытым коричневым пятном проступало сильно загорелое старческое лицо, изрезанное глубокими кривыми морщинами.
– "Ведьма, - пришло чёткое понимание.
– Влип".
– Где я?
– Там же. Добавить, чтоб быстрее приходил в себя?
– Не надо. Всё понял.
– Хорошо. В следующий раз не будешь так нагло себя вести перед хозяйкой, не будешь на неё пялиться, и не будешь менять согласованные цены. С тобой договорились один раз о цене, вот и придерживайся договорённости. Здесь таких перемен не любят. И не думай, пидор, что здесь в глуши мы не знаем, сколько стоит самая простая висюлька с рядовым камушком.
– Я не пидор.
– Ты будешь тем, кем я скажу. И столько, сколько я определю. А откроешь ещё раз без разрешения рот, ещё получишь.
Undestand?
– Что?
– Понял, спрашивают?
– Понял.
– Надеюсь, - проворчала старая амазонка, с кряхтением подымая безвольное тело ювелира и с грохотом пристраивая его на мокром стуле.
Отстранившись, она несколько раз несильно хлопнула тыльной стороной ладони по лицу мастера.
– Клиент готов.
Перед плывущим ещё взглядом мастера постепенно выступило из сумрака красивое лицо его юной нанимательницы.
– "Кажется, я чутка ошибся, - флегматично констатировал про себя мастер.
– Как бы мне вообще получить то, что обещано. И хорошо бы потом унести отсюда ноги. Живым".
Про семью свою, в тот момент он даже не подумал, прекрасно отдавая себе отчёт, что, если придётся бежать, своих ему придется бросить. И судьбе их в дальнейшем уже не позавидуешь. Обычное, впрочем, дело для той стези придворного ювелира, которую он выбрал ещё в юности.
– "Хорошо, что старшенького выделил, и дома оставил, - пришла холодная трезвая мысль.
– Вернусь ли сам - сомнительно. А так, будет кому род наш продолжить".
– Подумали, - донёсся до его плывущего сознания звонкий мелодичный голос.
– Вижу что подумали. Очень хорошо. Надеюсь, больше таких подарков мне от вас не будет.
Подняв со стола перед собой какой-то исчерканным свинцовым карандашом листик, молодая баронесса с презрительной брезгливой миной бросила его на стол.
– Вы, конечно, можете считать себя за исключительного мастера. Может так оно и есть, это дело вкуса. Но вопрос цены на то, что вы будете для меня тут делать, согласован был с вами ещё до вашего отъезда сюда. И менять его - не рекомендуется. И так ваши цены, по отношению к средним, задраны минимум процентов на двадцать. Ещё больше их подымать, чуть ли не вдвое, - вот это уже наглость. Поэтому, не обижайтесь, что с вами так грубо обошлись.
– "Интересно, она челюсть мне сломала, или это так, общее онемение?"