Бабье царство. Возвращение...
Шрифт:
– А ты перед этим зазвенел на весь двор.
– Не начал ты бы, орать, ничего бы не было. Посмотрели бы аккуратно и ушли. А утром бы подошли спокойно в кузню и за две, три сотни злотых выкупили бы остовы. И совсем был бы другой разговор.
– А запчасти? А работа? Опять двадцать пять? Только что же говорили. Кто будет машины собирать? Я?! Ты, что ли? Не смеши.
– А хотя бы и я, - тихим сердитым шёпотом возмутился Колька.
– Цундап сам собственными
Нам надо то всего двести литров на нос. Чтоб с запасом.
– Ага! На каждого! И ещё двести на обратную дорогу. На каждого! Итого - восемьсот. Где ты их повезёшь, если заправок по дороге нет, и не будет.
– А сам цундап столько не потянет. Особенно считая наш вес и вес оружия. А без оружия туда я не сунусь. И тебя не пущу, несмотря на всю твою любовь-морковь.
Потому как это просто самоубийство, одним туда соваться. А уж без оружия, так вообще нет слов, нечего сказать.
– Вот и молчи, заботливый ты наш.
– Ёпрть!
– Что?
– Кто-то спит на моей кровати.
– И на моей, - изумился Васька.
– Ну, ни фига себе наглость!
– Эй, ты, - пхнул он кончиком сапога чьё-то спящее тело, скукожившееся под его одеялом, в им лично оборудованном любимом спальном лежбище на сеновале.
Подымайся и проваливай. Хватит спать. Это моя постель. И моё одеяло. И вообще, наш сеновал.
Блин, - тихо выругался он.
– Синька, ты что ли?
– Мы это, - донеслось из другого угла.
– Немой? Синька? А вы как здесь оказались?
Колька с Васькой, подняв высоко вверх зажженные потайные лампы, отбрасывающие на заворочавшихся под одеялами две фигуры синие узкие лучи слабого света потайных фонарей, в сильном обалдении недоумённо смотрели на две скорчившиеся от холода фигуры.
– Вы чё, замёрзли, что ли? Чё трясётесь то?
– Холодно. Погаси, - хмурый голос со второго раскинутого на соломе одеяла прервал немую сцену.
– Мы это, мы. Я и сеструха моя, Синька. Ночуем мы здесь, вас дожидаючись. Второй день уж пошёл.
– У вас покушать, ничего нет?
– Чего?
– Васька в полной растерянности смотрел на худое, до какой-то болезненно странной синевы личико сеструхи Немого. За что та в своё время и получила в их компании прозвище - Синька.
– Вторые сутки не жрамши, - хмуро бросил Немой.
– Еле пробрались сюда через охрану усадьбы. А теперь боимся выбраться. Вдруг заметят.
– Не вдруг, а заметили.
Сразу успокаиваясь, Васька повесил фонарь на специально прибитый для того к столбу крыши крючок и с облегчением опустился на солому.
– Вас просто знают, потому и не трогали. Иначе давно б выперли. У нас тут и муха чужая не пролетит, а не то чтоб вы двое незаметно куда пробрались. За Немого говорить не буду, а вот Синька точно б попалась. Как она ходит по лесу - за версту слышно. А против наших зубров из охраны баронессы, нечего и думать. Так что это они вас просто так пропустили.
– Вопрос, почему? Чего они знают такого, что нам неизвестно. Ну ка, Немой, колись? Что у тебя дома произошло? И почему это вы два дня не ели.
– Кстати, - подсел к ним на одеяло Колька.
– Вот краюха хлеба. Наши стратегические запасы на крайний случай. И бутылка молока. Для того же.
– Нет у нас дома, - глухо буркнул Немой.
Судорожно вцепившись в круглую буханку, он первым делом оторвал большой кусок с краю и протянул сестре.
– Ешь, - тихо проговорил он.
– Только осторожно, смотри не торопись. А то не в то горло попадёт, раскашляешься. Раскашляешься, охрана застукает и отсюда нас выгонит.
– Голова выгнал?
– Сам ушёл. И сеструху с собой забрал. Чтоб только не видеть этой сволочи и греха на душу не взять.
– Вы же нас не выгоните?
– неожиданно спросил он.
– Мы тут поживём у вас чуток. Денька два, три, пока спина не заживёт. Потом мы жильё то себе найдём. На хуторах где-нибудь пристроимся. Рабочие руки там всегда нужны. А уж хлеб с молоком для Синьки я всяко отработаю.
– Да живи себе, никто тебя не гонит, - растерянно отозвался Колька.
Переглянувшись с точно таким же растерянным Васькой, он пожал плечами.
– Да живи ты, сколько хочешь, нам не жалко, - повторил он.
– Охрану мы предупредим, чтоб точно не тронули.
А то хочешь, можно и в землянке устроиться. Там места свободного много, да и точно теплее. Найдём вам с Синькой уютный уголок. А то чего здесь на сене. Здесь место как бы и не для жилья.
– Не, мы лучше здесь, - сразу повеселел Немой.
– А то баронесса ваша, у-у-у, какая серьёзная тётенька. Как зыркнет, так душа в пятки уходит. Так что нет, мы лучше здесь. Тут спокойнее. И к лошадям опять же поближе. А я лошадей люблю. Они добрые, в отличие от Головы.
– А что там у тебя с твоим дядькой то вышло?
Необычно серьёзный Васька, внимательно смотрел на Немого, решительно ожидая от того рассказа.
Помявшись, нехотя Немой заговорил.