Бабочка на штанге (сборник)
Шрифт:
— Да. По-театральному, — добавил «Пушкин» в разноцветных трусах. Звали его «Серый». В смысле Сергей.
Рина сказала, что Серый у них главный сценарист. Иначе говоря «придумыватель сказок», которые будут показывать в Пуппельхаусе. Сейчас он сочиняет пьесу под названием «Шумный бал со всех сторон». Пьеса — очень подходящая для открытия театра. Потому что в ней могут участвовать любые куклы — персонажи из всяких других пьес. Они будут плясать, петь, устраивать друг другу шуточки и читать
Я недоверчиво спросил:
— Рин… и всех этих кукол будешь водить ты?
— Нет, конечно! У нас это многие умеют! Я же тебе говорила…
— А я не умею, — забавно вздохнул Костик. — То есть умею, но не бумажных и тряпичных, а только жестяных…
— Да, у Железкина есть собственный персонаж, подтвердил Серый. — Петух Ерофей из консервных крышек. Пришлось придумывать для него специальную роль…
— А можно посмотреть кукол? — спросил Чибис.
Ребята вытащили из-под недостроенной сцены картонный ящик. В нем обитало многочисленное кукольное население. Кудлатые мальчишки и девчонки с ногами и руками из тростинок, с волосами из пакли. Картонные бабки и дедки в одежке из ситцевых тряпиц. Встрепанные курицы из лучинок и пуха. Тощий рыже-полосатый кот из обрывков шерсти. Бумажные поросята и волк, петрушки, баба-яга и колдун в звездном колпаке и еще много всяких персонажей.
Костик повел над ящиком ладонью, и, растолкав бумажно-тряпичное собрание, наверх выбрался золотистый жестяной петух задиристого вида. Ростом с воробья. Он вскочил на кромку ящика, растопырил звякнувшие крылья и разразился пронзительным металлическим кукареканьем.
То есть это Костик закукарекал! Но так неожиданно, что показалось, будто кричит дребезжащий задира.
Все расхохотались.
Потом Рина объяснила:
— Куклы будут выступать внизу, прямо среди зрителей. А кукловоды будут командовать ими сверху, вон с тех балконов. Когда куклы и зрители вместе, получится, что все участвуют в представлении. Так ведь веселее, верно?
Я подумал, что и правда — так веселее. Но спросил:
— А тогда зачем сцена?
— Ну… она тоже может пригодиться, — отозвался Серый. — Хотя бы для того, чтобы писать в афишах: «Сегодня на сцене Пуппельхауса премьера…»
Все опять посмеялись, а Рина вдруг слегка огорчилась:
— Но у этого «пуппельного хауса» непонятный характер. Он не терпит, когда в нем начинаешь наводить порядок. Ему надо, чтобы все вот так было раскидано, расставлено по-бестолковому, и чтобы доски валялись у стен.
— Да, в такой обстановке он создает настроение, — подтвердил «прораб» Яков. — А без настроения куклы слушаются плохо,
— Ну и пусть будет беспорядок, — рассудил Чибис. — В нем, наверно, этот… творческий антураж. Для театрального вдохновения.
— Мы так и решили: пусть, — сказал Костик по прозвищу Железкин. — Вот доколотим сцену, а остальное пусть будет… как на чердаке у бабы-яги. Меньше работы…
— А зрители пусть сидят на кривых табуретках и чурбаках, — добавил Серый. — Скоро все привыкнут и решат, что в этом особый кайф…
— Главное, чтобы куклы не спотыкались, — заметил Костик.
Я спросил:
— А когда первый спектакль?
Рина затуманилась:
— Не раньше августа. Надо музыку сочинить и записать на диски. Роли выучить, репетиции провести… А еще ведь куча других дел. Шлюпку нужно починить, чтобы спустить в этом году…
— Дядя Миша парус раздобыл у каких-то знакомых, — сообщил Яков. — Почти целый, только с одной дырой…
— Надо сходить, посмотреть, — решил Серый и поддернул трусы (похоже на Шарнирчика). — Пошли все вместе!
— Идите втроем, — сказала Рина. — Зачем такой толпой…
Чибис понятливо посмотрел на меня. Попросил:
— Можно, я тоже схожу? Никогда не видел настоящего паруса…
Конечно, все сказали, что можно.
Все, кроме Рины и меня, ушли из Пуппельхауса. Мы сели на лавку недалеко от распахнутых дверей.
— Ну вот… — сказала Рина, будто мы встретились только сию минуту. Положила поцарапанные пальцы себе на колени и стала смотреть перед собой. Волосы ее золотились на виске. На оправе очков горела искра.
— Да… — сказал я.
— Что «да»? — спросила она.
— Что «ну вот», — сказал я. — То есть что все-таки встретились. И…
— Что?
— Ну… будто «Андромеда» была только вчера… А на самом деле прошел год.
— Десять месяцев, — сказала она.
— Какая разница, — сказал я. Потому что надо ведь было что-то сказать. Потом я добавил:
— Конечно, я дурак и лентяй. Нужно было искать изо всех сил, а я так… через пень-колоду. Потому что…