Бабочка в ладони
Шрифт:
Нетрудно заметить, что ни о какой нравственности речь в этих случаях не идет. Все это относится уже совсем к другой области нашего бытия — к сфере действия человеческого духа, к духовности. Отличие одного от другого хорошо поясняют слова Христа, обращенные к ученикам: Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф 5:27–28).
Очевидно, что прелюбодеяние (супружеская измена) — поступок, которому можно дать соответствующую оценку в категориях нравственности. Но человек может вести и вполне благопристойный образ жизни, а вот в мыслях своих предаваться самым разнообразным видам разврата. И в этом случае никаких обвинений в безнравственности
Злые мысли калечат человеческое сердце так же, как и злые поступки. А то, что остается невидимым для людей, невозможно скрыть от Бога. Поэтому христианство призывает людей не просто к изменению поведения, но прежде всего — к перемене ума и сердца, к изменению направления мыслей, чувств и желаний. В христианской аскетике такая перемена называется покаянием, а путь к нему лежит только через исполнение заповедей.
Два сюжета для телесериала
В фильме «Берегись автомобиля!» недотепистый советский Робин Гуд Юрий Деточкин воровал автомобили у жуликов и отдавал деньги сиротам, в детские дома. Эта замысловатая жизненная позиция благородного воришки поставила в тупик даже следователя уголовного розыска, выступившего на суде с какой-то путаной речью: «Граждане судьи! Деточкин, конечно, виноват. Но он …не виноват. Это честный человек. Отпустите его, пожалуйста».
Режиссер Эльдар Рязанов очень удачно показал в фильме, как нравственная оценка поступка может напрочь не совпадать с юридической. Ведь с точки зрения закона Деточкин, безусловно — преступник. А вот назвать его безнравственным человеком все-таки вряд ли возможно.
Нравственность не всегда совпадает с правом. Но точно так же она может не совпадать и с христианскими принципами. Конечно, нет ничего удивительного в том, что атеист живет нравственно. Гораздо интереснее другое: а может ли христианин нарушать принятые в обществе нравственные нормы, не вступая при этом в противоречие со своей верой? Оказывается — может, как это ни парадоксально.
Вот готовый сюжет для современного телесериала: в семье молодой девушки вдруг выясняется, что она беременна от какого-то негодяя, который ее соблазнил. Возмущенные родственники идут к этому безобразнику и разбираются с ним по полной программе, подробно объясняя ему на кулаках всю низость его поведения. После чего незадачливый будущий папаша быстренько признает свое отцовство и даже начинает регулярно выплачивать несчастной девушке деньги на пропитание и содержание ребенка.
А вот еще одна история: представьте себе человека, который все заработанные им деньги тратит исключительно на проституток. Ежедневно приходит он к вечеру в публичный дом и покупает себе девицу на ночь. Его имя становится посмешищем, его ругают и даже бьют за такое болезненное пристрастие к женскому полу, но несчастный ничего не может с собой поделать и продолжает каждую ночь проводить в борделе.
Ну что можно сказать о таких людях, кроме того, что нравственности в их поведении еще меньше, чем уважения к уголовному кодексу в «подвигах» Юрия Деточкина? А если принять во внимание еще и тот факт, что оба они являются… христианскими монахами, давшими обет безбрачия, то картина становится вовсе уж неприглядной. И все же не будем спешить с оценками. Образ жизни героев этих сюжетов, безусловно, достоин порицания, но — только с точки зрения нравственности.
А вот в христианской традиции они почитаются как — великие подвижники, чистейшие люди и носители подлинной христианской духовности.
Дело в том, что первая история взята из жизнеописания преподобного Макария Египетского, вторая — из жития преподобного Виталия. А причина такого разительного несходства в нравственной и духовной оценках их поведения объясняется довольно просто: о нравственности
Чего не боятся христиане
Макарий Египетский жил в пустыне, по ночам молился, а днем плел корзины из тростника, которые покупали у него жители близлежащей деревни. Никакого отношения к забеременевшей селянке, он, конечно же, не имел. Но когда девица оклеветала его перед односельчанами и они жестоко избили его, он не стал спорить и доказывать свою невиновность.
«Я сказал себе тогда: — Макарий, вот Бог послал тебе жену и ребенка. Теперь ты должен работать вдвое больше, чтобы содержать их», писал он об этом после.
Опозоренный монах спокойно продолжал жить в пустыне, молился, плел вдвое больше корзин и посылал деньги несчастной врушке, сделавшей его всеобщим посмешищем. Но когда ей пришло время рожать, она никак не могла разродиться и мучилась до тех пор, пока не назвала настоящего отца ребенка. Потрясенные селяне собрались идти и всей деревней просить у отшельника прощения. Узнав об этом Макарий Египетский навсегда ушел из тех мест.
Авва Виталий, достигнув старости (ему было 60 лет), взял на себя необычный подвиг: он записал к себе в помянник всех блудниц Александрии и начал усердно молиться о них. Каждый день преподобный трудился с утра до вечера и зарабатывал 12 медных монет. Вечером он покупал себе один боб, который съедал не ранее заката солнца. Остальные деньги Авва Виталий отдавал одной из блудниц, к которой приходил на ночь и говорил: «Умоляю тебя, за эти деньги соблюди себя в чистоте сегодня, не греши ни с кем». Затем преподобный запирался с блудницей в ее комнате, и пока блудница спала, старец всю ночь молился, а утром тихо уходил от нее. Так он делал каждый день, посещая по очереди всех блудниц, причем брал с них обещание, что они сохранят в тайне цель его посещений. Жители Александрии, не зная правды, возмущались поведением инока, всячески оскорбляли его, а он покорно терпел все насмешки и только просил своих обидчиков не осуждать других.
Святые молитвы преподобного Виталия спасли многих падших женщин. Одни из них ушли в монастыри, другие вышли замуж, третьи начали честно трудиться. Но рассказать о причине своего исправления и тем снять обвинения с преподобного Виталия они боялись — их связывало обещание, данное святому. Когда одна из женщин нарушила его и стала оправдывать монаха, она впала в беснование. После этого жители Александрии еще более утвердились в своем мнении о безнравственности и греховности преподобного.
В этих двух историях вполне отображен очень важный принцип христианского подвижничества: оказывается, святые тщательно скрывали от людей свою чистоту и праведность, зато нисколько не боялись оказаться в глазах окружающих блудниками и грешниками, то есть — абсолютно безнравственными людьми. Да что говорить о египетских монахах, если даже Самого Христа иудейские ревнители праведности обвиняли в безнравственном поведении с достаточным, на их взгляд, основанием: Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. (От Матфея 11;19)
Именно здесь и обнаруживает себя принципиальная разница между благочестием атеистов и христиан. Неверующий человек, конечно же, может жить весьма нравственно. Но только христиане способны благодушно относиться к незаслуженным оскорблениям и откровенной клевете на себя. Чем же обусловлено это спокойное восприятие святыми таких гнусных поклепов и обвинений в безнравственности, которые могли бы довести неверующих людей до инфарктов и самоубийств?
Зачем нужны бриллианты