Баганутый
Шрифт:
— Отец, ты выглядишь очень задумчиво и мудро, — тяжело выговорила Элиза, лежа на соломенной кровати. — Уверена, тяготы твоих мыслей… никогда мне не понять.
— Да. Я думаю об очень важных вещах, — многозначительно кивнул я. — А ты чего болтаешь, как эльфийский мудрец?
Элиза улыбнулась:
— Тренируюсь говорить языком из прошлого.
— Ясно. Ну ты поправляйся, а я пойду проветрюсь.
Я встал с табурета, вышел из домика, больше похожего на баню, чем на жильё древних людей. К Элизе тут же поспешили лекари и я донес до них мысль, как сильно расстроюсь если
Вокруг дома стояла толпа. Люди перешёптывались и галдели. Но сразу же затихли, увидев меня. Ко мне подошла старуха, держа в руках мальчика лет трех:
— О, великий вестник… посмотри на дитя. Он хворает волчьей лихорадкой. Помоги, молю. И всю жизнь буду нашептывать духам твое имя, — старуха решила добить меня: — И восхвалять… её.
Она кивнула вверх, на полупрозрачный ледяной потолок. Я успел его потестить, но так и не понял, как работает статуя Астарии. Через лед могут пройти все, кроме вампиров. И вроде бы логично, но я сам могу свободно проходить сквозь стенки льда. Так что система «свой-чужой» стала для меня очередной загадкой.
Я с искренней грустью посмотрел на ребенка. Он был весь красным и горел от высокой температуры.
Люди смотрели на меня с надеждой. У каждого из них была какая-то проблема. И каждый считает, что я смогу помочь им после той пламенной речи.
Вестник Астарии, мать его. Могу сравнять город с землей, но спасти одного ребенка у меня не получится. Так себе из меня Бог.
Малыш хрипел и кашлял. Я не спец, но могу предположить, что у него воспаление легких. В средневековье от этого умирали. Странно, что в будущем Варгарона я ни разу не встречал больных. Либо у них пиздец какой иммунитет, либо они изобрели антибиотик, а я и не заметил. Целебная магия не может излечить от бактерий и вирусов.
Я встал, как вкопанный, завертел головой в поисках спасения, но натыкался только на взгляды людей.
Ну чего вы уставились, а? Я к такой херне не готов. Киньте меня на арену со взбешенным орком, и я убью его куском сушеного говна. Не надо мне совать больных детей. Я предпочитаю другой жанр в своей жизни.
Я опустил голову, забубнил ругательства всех мастей.
Бабка поняла меня неправильно:
— Заговор исцеления? Спасибо, спасибо! Ох, как же я вам благодарна…
Под общий крик изумления я обернулся в летучих мышей и взмыл в небо. Отправился к своим. Нам выделили дом неподалеку, подальше от любопытных глаз. Я специально попросил оставить нашу дислокацию неизвестной. Такого внимания мне нахер не надо…
Прошло три дня. Я знал, что в Серпе спокойно, периодически возвращаясь в будущее. Монах больше не появлялся, и я предполагаю, что так будет еще несколько недель. Ему нужно время, чтобы донести мое щедрое предложение своим господам. И надеюсь, что я не просчитался и при следующем появлении в Серпе не окажусь в окружении вражески настроенных личностей.
И-и-и-и… новость дня, облетевшая весь Первоград. Я без понятия, как и почему, но больной ребенок пошел на поправку. Я в душе не чаю, как мой грязный бубнеж его исцелил, но… это пиздец какой-то. Еще ни разу в истории молитвы
— Просто повезло, — тараторила Катя. — Бывает же. Раз — и гоблин с тремя ногами. Или двумя головами. Хотя я так не хотела. Ты тоже не хотел. Но так есть.
Я вышел из задумчивости, предложил гениальный план-капкан:
— Слушай, Кать. Сделай антибиотик.
— А? Что? Как?
— Э-э-э, — усиленно вспоминал я о пенициллине. — Ну там короче плесень жрешь и тебе хорошо. Все болезни уходят. Почти все. Знаешь, в моем мире после этого изобретения людей стало чуть ли не в два раза больше за сто лет.
— Плесень? — спросила Аша. — А она вкусная?
Катя искренне заинтересовалась:
— Да-а-а? Что-то я такого не слышала. Крестьяне часто едят испорченную пищу. И обычно ничего хорошего не происходило. Наоборот.
— Ну может плесень должна быть особенной, — блеснул я знаниями.
Ясно. Не стать мне гениальным изобретателем. Мне бы сейчас смартфон с Википедией. Эх, я бы тут устроил научную революцию. А было бы хорошо. Коррекция будущего за счет прошлого — именно то, чем я планирую заняться в ближайшем будущем. Нужно поставить пару экспериментов. У меня уже есть несколько идей. Это же круто. Насрал под кустик, а через пять тысяч лет в другом теле нашел древнюю окаменелость. Все будут думать, что это останки древнего троглодита, а на самом деле это какашка Трайла.
«Тебе почти триста лет» — возмутилась Шиза. — «Как можно думать о такой херне? Говно-говно-говно. У тебя кроме говна в голове что-нибудь осталось?»
«Шутки про говно — вечны» — возмутился я.
«Шутки про говно очень скоро превращаются в обычное говно. Скучное, унылое и…»
«Заткнись, говно»
От мыслей о вечном меня отвлекло бурчание в углу.
— Пуки, ты чего там делаешь?
— Ничего Йолопуки не делает.
Я подошел ближе, увидел кучу гладко обструганных колышков и полешек с застроенным концами.
— Это что?
— Это Йолопукино, — прикрыл ручищами тролль свою прелесть.
Меня передернуло.
— Братан, это как-то не по-мужски, слушай…
Дверь заскрипела, вошел Гурон и Дри:
— Молот мне в з…
Эльф получил по пояснице от гномихи Дриайи. Выше она не доставала:
— Хватит ругаться!
— А ну да… Это, Хозяин. Там человек пришел. Ну этот, самый главнючий который.
— Пригласи.
Гном кивнул, ушел и через минуту на пороге стоял азиат. Он учтиво поклонился:
— Не хочу мешать, но есть дело.
— Приветствую. Что за дело?
— Совет старейшин благодарен тебе и жертве Ашхаи. Мы попытались разобраться, как работает ее дар. Лед не тает. И говорят, что не растает еще долго. И за это мы в вечном долгу перед вами, поэтому решили сказать… но ты должен дать слово, что даже если тебе это не понравится, то мы не навлечем на себя твой гнев. Хранить это в тайне мы больше не будем.
Я напрягся. Очень сильно напрягся. Неприятное предчувствие кольнуло в груди.