Багровая земля (сборник)
Шрифт:
– Вы думаете, что собаки схалтурили и какие-то мины не учуяли? – задал я, как оказалось, дурацкий вопрос.
– Собаки – не люди, они халтурить не умеют, – обиделся командир. – Дело в другом.
Зная, как работают наши собаки, душманы стали хитрить. То завернут мину в целлофан – тогда запах гораздо слабее, то рядом с миной закопают смоченную керосином тряпку – это неприятное место собака постарается обойти. Так что миноискатель нужен. К тому же он радиоволновый: грунт волна проходит быстро, а от твердых предметов отражается. Тут главное – научиться
– Вы серьезно? – не поверил я.
– В нашем деле не до шуток! – назидательно заметил он. – Когда я отбираю ребят из пополнения, всегда предпочитаю певцов, гитаристов, а если повезет, то пианистов и скрипачей. И даже найдя таких, я каждое утро тренирую их слух. Видели бы вы нашу утреннюю зарядку: все бегают, а мои надевают наушники и слушают щелчки. «До» – камень, «ре» – пластмасса, «фа» – чистый металл…
Пока не сняли оцепление, оставалось немного свободного времени, и я попросил показать устройство мины. Михаил взял «итальянку» и начал рассказывать:
– Ее полный вес девять с половиной килограммов, тротила – шесть килограммов. Взрыватель – пневмомеханический. Видите, наверху резиновая крышка. В ней все коварство или, как мы говорим, вся подлянка. Смотрите, я нажал на резину – крышка подсосала немного воздуха, но взрыва нет. Значит, первый танк или грузовик пройдут спокойно. Нажмем еще раз – воздуха стало больше. Третий раз нажимать не будем – рванет. В этом и состоит секрет «итальянки».
– Понял. А как ее обезвредить?
– Очень просто. Вот так: осторожненько, аккуратненько вывинчиваем крышку, при этом слегка придерживая резиновую мембрану.
– И все? А можно попробовать? – надеясь в глубине души, что мне откажут, попросил я.
Михаил испытующе посмотрел мне в глаза, секунду подумал и разрешающе кивнул.
Это была моя первая мина. Я знал, что рвануть она не должна, что, будь риск велик, к мине меня бы не подпустили. И все же «итальянка» не учебная, и тротил в ней настоящий. А что, если внутри какой-нибудь душманский секрет?! Но отступать поздно: ребристая смерть в моих руках. Я не спеша вывинчивал крышку, стараясь не делать резких движений и не касаться мембраны.
Когда крышка оказалась вывернутой и я победоносно разогнулся, острая боль внезапно пронзила живот так, что я взвыл, инстинктивно шлепнув по больному месту. И чем? Крышкой от мины! Какая-то расплющенная тварь отвалилась от живота.
– Оса, – бросил Михаил.
– Оса?! – взвыл я. – Эта гадина величиной с воробья – оса?! Она же меня хватанула сквозь рубашку!
– Такие здесь осы, – меланхолично заметил Михаил и тут же успокоил: – Болеть будет дня три. Старайтесь не тереть.
Легко сказать – не тереть: печет, будто приложили раскаленный утюг.
Наконец саперы убрали красные треугольные флажки с буквой «М», патруль снял оцепление – и мы помчались в Кабул.
У самых ворот военного лицея офицер, который хотел навестить брата, разволновался:
– Вы понимаете, я в семье за старшего. Абдулла меня слушается, учится прилично, но все равно я боюсь, как бы он не сбежал.
– Не сбежал?! – удивился я.
– Ну да. Ведь наш отец погиб у него на глазах. Абдулла хочет отомстить.
– Он хоть знает, кому?
– Всем! Душманы пригнали на базар Мазари-Шарифа ишака с двумя «итальянками» в хурджунах. Как они взрываются, вы только что видели. От отца ничего не осталось.
Абдулла не пострадал, его лишь слегка оглушило. Но он все видел. Теперь парень рвется в бой. Сначала хотел стать летчиком, потом – артиллеристом, а теперь – коммандос, чтобы с врагами быть накоротке и убивать их своими руками.
Найти Абдуллу оказалось не так-то просто. Он и пятеро его друзей ушли в ближайший лес.
– Отрабатывают организацию засады, – объяснили нам. – С ними – Джумахан.
– Джумахан?! Тот самый? – обрадовался я.
– Да, старший лейтенант Джумахан, Герой Афганистана.
– Тогда мы к ним! – вскочил я.
Нам объяснили, где находятся курсанты, сколько их, как выглядят, во что одеты, но, как мы ни старались, найти их так и не смогли. Вот что значит настоящая засада!.. А потом они нас без единого звука взяли в плен. Тут же, на всякий случай, разоружили. И, если бы не брат Абдуллы, который прикрикнул на младшего, нас могли бы сдать в комендатуру.
Глядя на это, невысокий, гибкий и легкий Джумахан довольно щурился: ученики оказались толковые. А ребята, усевшись в круг, восхищенно смотрели на учителя, готовые выполнить любой его приказ. Еще бы, их наставник – легендарный командир роты коммандос, которого душманы боятся, как огня! И, прежде всего, потому, что он прекрасно знает все их хитрости и повадки.
– Ничего удивительного, – пожал плечами Джумахан. – Довольно долго сам был душманом. Да-да, – как бы прицеливаясь, прищурил он левый глаз. – Темной осенней ночью душманы ворвались в наш кишлак, вытолкали на улицу всех мужчин и, как баранов, угнали в горы. Был среди них и я. Когда мы взорвали несколько мечетей, школ и больниц, а потом и мост, который на моих глазах строили почти пять лет, я подошел к главарю и сказал: «Ведь мы же защитники ислама. Зачем убивать ни в чем не повинных людей, зачем взрывать и сжигать то, что люди строили годами?» Тот ответил палкой. Избил. Жестоко поколотил, да еще на глазах у всех, преподнеся таким образом урок сомневающимся.
А ночью я сбежал, пришел в уездный центр и сдался. Мне поверили, оставили оружие и призвали в армию. Два года я воевал рядовым солдатом, а потом добровольно остался на сверхсрочную. Ох, и поработал же я своим пулеметом! Особенно после того, как узнал, что в отместку за мою «измену» бандиты убили отца и младшего брата, а сестренку взяли в плен. Что с ней, не знаю до сих пор…
– А у меня убили мать, – тихо сказал курсант Залмай. – В лицее нам учиться пять лет, потом в военном училище. Долго…