Багровые Небеса

Ливадный Андрей Львович

– Мы на границе системы девятого Омикрона. Анализ сигналов указывает на два корвета и сопровождаемое ими грузовое судно, предположительно: «Элизабет-Дельта».

Вадим указал на далекий маркер планеты и добавил:

– Здесь расположен один крупнейших подпольных центров имплантации. Думаю, на борту «Элизабет-Дельты» либо оборудование, либо те, кому уготовано стать мнемониками или кибрайкерами.

– Логично… Но что они делают в такой глуши? До пограничных станций пять миллионов километров… - полувопросительно заметил Дитрих.

– Боятся.
– Лаконично интерпретировала пространственное расположение объектов Лиза Браун.

– Скажем

так: опасаются использовать стандартную точку гиперсферного всплытия.
– Развил ее мысль Андрей Шмелев.
– Вероятно, на борту транспорта действительно важный груз, раз его так хорошо охраняют и пошли на серьезные энергозатраты ради того, чтобы исключить риск внезапного нападения.

– Почему они решили, что движение на планетарной тяге дает им какое-то преимущество?
– Скептически осведомился Дитрих.

– Преимущество есть - Ответил Вадим.
– Корветы автоматические, на борту нет людей. Это видно по скорости их маневров и резким сменам курса. Если мы всплывем для атаки, то неизбежно ввяжемся в затяжную дуэль с роботизированными комплексами. Думаю, на корветах установлена дополнительная защита от мнемонического вторжения в бортовую сеть, иначе вся затея с проводкой транспорта через трехмерный континуум теряет смысл.

– Значит, мы поднимаем руки и соглашаемся что цель нам не по зубам, да?
– Вскинул голову Дитрих.

– Не горячись. Нужно подумать. Всегда есть приемлемый способ атаки…

Вадиму в этот момент внезапно вспомнилась Фрисайд, откуда собственно и начались его одиссея.

– Необходимо отказаться от прежней тактики. Глупо недооценивать научный потенциал корпораций. Они наверняка разработали и уже внедрили способ защиты кораблей от дистанционных мнемонических атак. Но я уже однажды сталкивался с решением подобной проблемы.

– Где и когда?

– На Фрисайде.
– Лаконично ответил Рощин.
– Речь идет об атаке кибернетических систем не через виртуальную сеть. Перед штурмом планеты на поверхность были высажены диверсионные группы. Каждую прикрывал боевой мнемоник. Почему бы нам не использовать подобную схему против корветов?
– Вадим указал на масс-детектор.
– Мы видим стандартный набор маневрирования. Корабли сопровождения ведут себя достаточно подвижно, но в их перемещениях четко просматривается схема барражирования. Произведя ее анализ можно с точностью предсказать, где будет находиться тот или иной объект в определенный момент времени.

– Ну, допустим.
– Согласился с ним Дитрих.
– И что ты предлагаешь? Пока не вижу аналогии с Фрисайдом.

– На борту «Иглы» есть два десантно-штурмовых модуля. Если произвести небольшую модификацию системы принудительной стыковки, то две мобильные группы вполне могут осуществить действие, которое в древности означалось термином «абордаж».

– Мы всплываем в точке прохождения корвета, стыкуемся с ним, взламываем обшивку и атакуем киберсистему изнутри?
– Уточнил Андрей Шмелев.

– Именно.
– Кивнул Рощин.

– Интересная мысль.
– Дитрих по-прежнему в сомнении смотрел на масс-детектор.
– Но, очень рискованная.

– Мы рискуем каждый день.
– Ответил ему Вадим.
– Уже давно пора было разнообразить наши тактические приемы.

– Логично - Согласился Гайтанов. Средний рост и невзрачная наружность, нисколько не умаляли его мнемонических способностей.
– Я думаю на борту люди. По другому сложно объяснить, зачем обыкновенному транспорту приданы два корвета.
– Пояснил он свою убежденность.
– Да и точка всплытия говорит сама за себя. Они действительно опасаются атаки именно с нашей стороны.

– Почему?
– Уточнил Рощин. Вадим не вводил на борту корабля строгой иерархии, все сложилось само собой: члены экипажа безоговорочно подчинялись ему и Дитриху, исполняющему обязанности старшего офицера корабля, или помощника капитана (если проводить аналогию с гражданским флотом). При этом мнение каждого члена экипажа «Иглы» всегда принималось во внимание.

– Все наши предыдущие акции были успешны и нанесли серьезный урон корпорациям. При этом «Игла» ни разу не атаковала корабли с коммерческими либо контрабандными грузами, хотя вычислить каналы любых поставок не составляет труда для нашей команды.
– Сергей оглянулся, взглядом спрашивая мнение остальных.
– А вот мнемоников мы освобождали. Поэтому я считаю, что на борту люди.

Вадим молча выслушал мнения, понимая, что высказываются далеко не интуитивные предположения. В прозвучавших выводах присутствовало достаточно логики, чтобы рискнуть.

– Хорошо.
– Подвел он черту.
– Прения закончены. У нас есть час, на проверку и доработку систем принудительной стыковки штурмовых модулей. На каждом ДШМ полетят по два человека. Соответственно трое остаются на борту, чтобы вывести фрегат из аномалии, как только будет нейтрализованы корветы. 

Собственно, с этой операции и начался незримый раскол среди экипажа «Иглы».

Хотя, если разбираться беспристрастно, все было много сложнее: знай Вадим о том, какой груз перевозит транспорт, он ни за что не принял бы решения об атаке конвоя. 

Отследить определенную схему во флуктуациях курсов двух боевых кораблей сопровождения действительно не составило труда. На борту «Иглы» кроме стандартных локационных комплексов было установлено достаточно дополнительных средств обнаружения. Учитывая, что данные, снятые с датчиков, анализировали мнемоники, а сам фрегат при этом оставался невидим для потенциального противника, у двух корветов фактически не было шансов избежать внезапной атаки.

В ту пору Рощин мало задумывался над глобальными последствиями собственных поступков и решений. Он преследовал цели, которые не считал корыстными, в нем жила ВЕРА в саму возможность восстановления попранной корпорациями справедливости путем вооруженной борьбы.

– Так, операция не штатная, поэтому командовать группами высадки буду я, и, - Вадим обернулся, - Дитрих. Три человека остаются на борту «Иглы». Старшая - Саша.

Александра Галчонкина выглядела еще моложе Гайтанова. Всем им еще не перевалило за двадцать, но жизненного опыта (да и боевого тоже) у нескладных с вида подростков, хватало с избытком. В корпоративные «школы», где готовили первых боевых мнемоников, попадали не по своей воле и едва ли в сознательном возрасте. Это сейчас, когда Совет Безопасности Миров под давлением определенных сил, защищающих «интересы Окраины», отменил ограничения на количество допустимых для одного человека имплантов и узаконил статус мнемоников, в подобные заведения стали попадать люди старше двадцати лет, а когда все только начиналось, туда доставляли исключительно детей в возрасте от трех до пяти лет, чтобы путем нейрохирургических вмешательств, ментального программирования и жесткой психологической обработки «воспитать» из них элитных бойцов для защиты коммерческих интересов финансово-промышленных групп.