Багровый прилив
Шрифт:
— Я собираюсь покинуть Водачче в день первой годовщины подписания Салентинской унии, — сообщил он Квайру и, дождавшись положенного вопроса: «Почему же?» — продолжил: — Сюда приехало слишком много народу — в городе тесно, и в лучших гостиницах уже не протолкнуться от салентинцев. Все хотят посмотреть на представление, которое собирается устроить наш дож для гостей. — Несмотря на то что Водачче официально вошёл в состав Салентины на правах одного из полисов, жители его себя салентинцами явно не считали. — Этим утром к салентинцам добавились ещё и валендийцы. Их, правда, всего семеро, зато все — рыцари Веры, причём во главе с самим приором. Официально — для того, чтобы вручить грамоты о признании Водачче частью Салентины от короля Валендии нашему дожу. Как будто это кому-то здесь нужно. Хотя, возможно, рыцарей и меньше, да и цель их приезда… совсем иная.
Продолжение беседы стоило ещё денег, и Квайр быстро передал их торговцу.
— Говорят, это только
Новость эта сама по себе была весьма интересной — Квайр прикидывал, каким образом валендийцы могут попытаться убрать дожа. Ведь тот вряд ли подпустит к себе кого-либо незнакомого. Чезаре ди Ваороне опасался покушений на свою жизнь, и его телохранители не давали никому приближаться к его особе ближе определённого расстояния. Однако, вручая грамоты от короля Валендии, посланец должен будет подойти почти вплотную — Ваороне не рискнёт просить передать их кому-нибудь из секретарей, ведь это оскорбит короля Святых земель, а в его лице и остальных монархов. Дож понимает это, а значит, его телохранители допустят к нему рыцарей Веры. Одним из них будет, конечно же, Вилланова, который и прикончит своего давнего недруга и виновника всех бед, постигших опального торгового князя в последний год. Сами пачкать руки валендийцы не захотели.
— Маловато за тот кошелёк, что я передал, — заявил Квайр, отрываясь от раздумий.
— Вилланова дорогого стоит, — усмехнулся Раньери, однако спорить не стал и продолжил делиться новостями. — Ещё один человек вернулся в Водачче сегодня — барон Антрагэ. Говорят, он снова накуролесил в Эпинале и спешно бежал сюда от королевского гнева. Ещё бы — убивать королевских миньонов каждый год, это всё же перебор.
Квайру пришлось заплатить и за эту информацию, ведь он не мог сказать Раньери, что и сам прибыл на том же корабле. Связывать себя с Антрагэ он категорически не хотел.
— Есть ещё кое-что, но стоит дорого, — добавил Раньери, — слишком уж масштабная новость.
— Ты никогда не умел держать язык за зубами, когда надо, — заметил, впервые заговорив, его спутник, разделываясь с последними креветками на втором блюде, принесённом ему.
— И как давно? — стараясь не выдать, насколько важна для него эта новость, спросил Квайр, кинув всё же торговцу информацией третий кошелёк.
— Третьего дня — эта новость попала в Водачче почти одновременно с рыцарями Веры. Его величество милостью Господа король Коибры Жуан Второй — скончался без особых мучений, по крайней мере, так говорят, в своей постели.
Это меняло абсолютно всё. Главное, время смерти короля Коибры — он скончался как нельзя кстати. Если из Валендии собирались отправлять подкрепления морем, то их вполне могут успеть вернуть. А значит, те, кто засел в особняке Виллановы на острове в ожидании дня годовщины вхождения Водачче в состав Салентины, остались без помощи. Квайр надеялся на это и верил всей душой в то, что власти предержащие в Альдекке окажутся такими умными, какими он их считал. Сейчас они должны немедленно забыть о далёком и не таком уж интересном Водачче, отложив его на потом и сосредоточиться на Коибре, которую можно включить в состав Валендии. Это будет весьма непросто, а значит, Водачче будет забыт прочно и, скорее всего, надолго, а это давало шансы на успех здесь. Вряд ли тех, кто сидит сейчас на острове, хватит для захвата города, даже рыцари Веры, пускай они и отменные рубаки, не сумеют переломить ситуацию. Сюда должны — просто обязаны — идти транспорты с целыми полками солдат, готовых высадиться в гавани Водачче, которую захватят те, кто сидит сейчас на острове Диона. И если эти транспорты вернули в порт, сняли с них солдат и направили на запад, к границе Коибры, то Квайр здесь одержит победу. Он был в этом практически уверен.
— Раз ты мне заплатил за новость, о которой и сам догадался, то я подкину ещё кое-что сверх этого, — сказал Раньери, беря кусок хлеба с тарелки Квайра и с присущей самому капитану потрясающей бесцеремонностью подбирая им подливку от креветок. Торговец информацией отправил хлеб в рот, запил вином и сообщил Квайру: — Здесь много больших шишек из Феррары, и они охотно делятся новостями, правда, те редко касаются дел их Родины, а вот о других странах Святых земель они болтают свободно. Так вот, Луи де Лоррен, брат герцога Фиарийского, покинул пост архиепископа Тильонского и назначен Святым престолом эпинальским коадъютором в связи с тем, что кардинал Адранды не справляется со своими духовными обязанностями, являясь одновременно и первым министром королевства.
Это также говорило о многом — интриги Фиарийского дома набирали обороты, и теперь остановить замысел герцога Рене будет очень сложно. Особенно если (хотя капитан предпочитал думать — когда) Водачче покинет Салентинскую унию и войдёт в состав герцогства вместе с землями торгового князя Альдиче Мондави. На непосредственные планы Квайра это никак не влияло, но заплаченных денег вполне стоило.
Химберт де Фуа оказался на редкость расторопен — собственно, иного от него Антрагэ и не ожидал. К вечеру следующего дня к гостиному подворью, где ему сняли несколько комнат, подъехал экипаж, вполне достойный барона, с нанятыми грумами на запятках. Кучер ловко правил четвёркой коней серой масти, какой обычно были все лошади Антрагэ, сам де Фуа сидел рядом с кучером на запятках и спрыгнул, как только карета остановилась. Он побежал к хозяину гостиницы, расплатился с ним за перегруз хозяйского багажа и тут же умчался в комнаты барона, доложить тому, что всё готово.
Антрагэ остался доволен проделанной работой. Де Фуа успел привести виллу в достаточно приличный вид, чтобы принимать здесь гостей, которые пожалуют в самом скором времени. Он нанял полный штат слуг, при этом Антрагэ был уверен, что все они доносят тому или иному хозяину, а то и нескольким сразу. Но знал барон ещё, и что де Фуа, скорее всего, в курсе, кому доносят слуги, хотя бы в общих чертах. Сам де Фуа докладывал о каждом шаге Антрагэ сюзерену, но тут барону было нечего бояться — он не собирался предавать герцога Фиарийского, хотя и не был согласен с его планами.
— Завтра примерно в эти же часы, — сообщил Антрагэ старшему телохранителю, — к нам в гости прибудет граф де Кревкёр и, скорее всего, торговый князь Альдиче Мондави с супругой. Сам понимаешь, что ударить лицом в грязь я не имею права, и то, что мы тут первый день, не оправдает меня в их глазах.
Де Фуа отлично понимал, что сбитые в кровь ноги станут его самой малой проблемой в том случае, если принять гостей удастся не на лучшем уровне. И тут статус осведомителя герцога Фиарийского не спасёт его от гнева Антрагэ. Де Фуа отлично видел, что под маской холодности и отрешённости Антрагэ прячет гнев. Во второй раз высланный Баал знает куда, да ещё и вынужденный служить ширмой для чужих интриг, — это мало кому понравится. Так что барону нужна лишь цель, чтобы сорвать на ней свой гнев, а получить от него, к примеру, перчатку де Фуа не горел желанием. Он был достаточно умным человеком и знал, что не противник Антрагэ, барон легко сделает с ним что захочет. И хорошо, если просто проткнёт, оставив истекать кровью, может ведь и калекой оставить. А кому он нужен будет искалеченный? Капитала он пока себе особого не нажил, жены и дома — и тех нет, так что останется лишь просить милостыню, притворяясь ветераном одной из многочисленных войн. И никакого толку от дворянства не будет, там таких дворян сидит — плюнуть некуда.
Как только де Фуа умчался выполнять очередное задание, Антрагэ развалился в кресле, не снимая дорожных туфлей, и потребовал себе вина и трубку. Окутываясь клубами сизого дыма сожжённой травы табакко, он думал о том, что же будет дальше. Ведь завтра всё начнётся — уже завтра. Сегодня вечером после ужина он обсудит всё с Кревкёром и вынужденным союзником — Мондави, а завтра утром вместе с ними отправится на молебен, где дож умрёт от руки виистанского еретика, что даст сигнал к началу захвата Водачче. Вроде бы всё понятно и просто, вот только чего не мог взять в толк Антрагэ — зачем в эту игру ввязалась Вииста, пускай и в лице одного лишь неприятного человека, называемого Легион? Он отлично понимал мотивы Страндара — вбить ещё один клин между Адрандой и Салентиной как минимум в случае фиаско, и полный бардак в Адранде, если здесь людям герцога Рене будет сопутствовать удача. Если Фиария, получив Водачче и земли Мондави, к примеру, отколется от Адранды и герцог возобновит свою присягу императору Билефельце на прежних, весьма свободных условиях, для Адранды это будет, конечно, не крахом, но весьма чувствительным ударом. Ведь примеру могучего Рене Льва могут последовать и другие, а трон под Антуаном VIII, как известно, держится лишь благодаря просто нечеловеческим усилиям кардинала Рильера. Так или иначе, но главный враг Страндара в Святых землях ослабнет, что только на руку острову. А вот что получит Вииста, Антрагэ не понимал. Да, клин между двумя соседями государства хаосопоклонников был им на руку. Вот только, даже когда Отец Церкви объявил Поход за Веру против впавшей в ересь Виисты, ни Валендия, погрязшая во внутренних распрях, ни Адранда, ни даже Салентина не проявили никакого религиозного рвения, действия их были разрозненными и ограничились пограничными конфликтами, которые ни к чему не привели. Ни о каком едином порыве, как во время давних Походов за Веру против молодого Халинского халифата, отринувшего Господа ради учения пророка Мегбера, говорить не стоит. В общем, ничего Вииста не выигрывала в этой авантюре с Водачче, и при этом в Виле на борт «Золотого пеликана» поднялся неприятный человек в чёрном, называющий себя Легионом. Антрагэ достаточно хорошо был знаком с иерархией хаосопоклонников, чтобы понимать, кто он такой. Сильнейшие заклинатели демонов, способные вырывать из Долины мук чудовищ невероятной силы и злобы, просто так не отправляются неизвестно куда. Ведь по сути именно на них и держится оборона Виисты — один такой Легион стоит на поле боя десяти пехотных полков.