Багровый прилив

Сапожников Борис Владимирович

Трое посыльных, дежуривших на шканцах рядом с генерал-капитаном, тут же сорвались с места и бросились к шлюпкам. Именно он должны доставить сообщение командующего на галеоны, а оттуда флагами его передадут на малые корабли.

На острове готовились к началу боя. Все отлично видели входящие в гавань корабли и покидающий рейд Водачче «Золотой пеликан». Почти все моряки умели хорошо ориентироваться по солнцу и понимали, что полдень близится, а вместе с ним и сражение. Канониры вымеряли последние углы, орудия уже были заряжены, оставалось только пробить пороховые картузы, засыпать в запальное отверстие затравочный порох, и можно палить. Остальные моряки постарались

залечь, чтобы их не было видно и чтобы не заметили ненароком, и чтобы во время неизбежного ответного залпа с галеонов врага были шансы выжить. Укреплений на острове, можно сказать, не осталось вовсе, однако и их остатки давали хоть какое-то укрытие.

Два галеона отделились от эскадры и направились наперерез «Золотому пеликану». На их снастях замелькали флаги, отдающие приказ Береку немедленно спустить паруса, лечь в дрейф и принять на борт досмотровую команду. На это и был расчёт, когда составлялся план штурма гавани Водачче. Правда, предполагалось, что галеон будет один, однако когда всё шло по плану?

Канониры оставили орудия в покое. Картузы были пробиты, затравочный порох — засыпан, и осталось только дать залп. За спинами канониров присели матросы с зажжёнными фитилями, готовые передать их по первой команде, а пока держащие их подальше от пушек.

«Золотой пеликан» выполнил команды — паруса, и без того поднятые далеко не все, снова зарифили, корабль лёг в дрейф. Два галеона обошли его с обоих бортов так, чтобы в случае неповиновения поставить в два огня. Один из вражеских кораблей, на борту которого уже можно было прочесть его имя, «Святой Нафанаил», оказался прямо между «Золотым пеликаном» и островом Диона.

— Фитили, — тут же пронеслась команда старшего канонира, и в отставленные назад ладони пушкарей легли короткие пальники с горящими фитилями. — Пали! — и дюжина пушек рявкнула в унисон.

Им не пришлось стрелять по очереди, как обычно происходит на корабле, где отдача от слитного залпа могла больше повредить самому судну, нежели врагу. В ненасытные утробы орудия загнали по два пороховых картуза, чтобы обеспечить убойный залп. Это имело свои последствия — два орудия встали на дыбы, словно норовистые лошади, не успевшего отпрыгнуть в сторону незадачливого канонира убило насмерть, ствол одного орудия так и остался торчать вверх. Но всё это были мелочи в сравнении с нанесённым «Святому Нафанаилу» ущербом.

Тяжёлые ядра, отправленные в полёт двойным зарядом пороха, ударили в левый борт галеона, буквально разворотив его. Дерево разбивалось в мелкую щепу, из пробоин в корпусе выпадали трупы и орудия. Два ядра угодили ниже ватерлинии, и «Святой Нафанаил» начал крениться на борт, в трюм его хлестала вода.

— Брандскугели заряжай! — старший канонир знал, что должен сделать, и упускать возможности дать по врагу второй залп зажигательными снарядами, да ещё и с убойной дистанции, он не собирался.

Расчёты орудий тут же принялись закидывать внутрь картузы с порохом — на сей раз по одному, брандскугелям дополнительная сила выстрела не нужна. Канониры сами брали из особых, проложенных войлоком ящиков пустотелые ядра, начинённые каллиниковым огнём, тщательно отмеряли фитили, поджигали их и закладывали в орудия.

— Пали! — скомандовал старший канонир, как только все пушки были заряжены. Шутить с брандскугелями себе дороже, пусть лучше ядро не взорвётся вовсе, чем рванёт прямо в стволе одного из орудий.

Десяток брандскугелей отправились в короткий полёт — и врезались в «Святого Нафанаила». Большая часть угодила ему борт, и без того развороченный первым залпом, но два пролетели в пробоины и взорвались внутри. Какой уж ущерб они нанесли на нижних палубах, ведомо лишь тем, кому повезло пережить эти два взрыва, однако после них «Святой Нафанаил» начал стремительно погружаться в морскую пучину.

Третий залп не понадобился.

Что Берек всегда умел делать хорошо — даже отлично — так это ловить момент. Он был человеком риска, ходящим по грани. Ему не раз доводилось слышать о валендийских рисколомах — вроде бы есть такие профессионалы в тамошних тайных службах, куда набирают лишь самых отчаянных смельчаков. Тех, кто жить не может без смертельного риска. Именно таким считал себя Берек. Несмотря на всю свою торговую сметку, позволяющую сбывать награбленный в походах товар с наилучшей возможной прибылью, он всегда знал, что вовсе не в постоянно звенящем в кошеле золоте его счастье. Он постоянно испытывал себя на прочность — каждый день, каждый час он проверял себя и понимал, что может больше.

Вот и сейчас схватка сразу с двумя галеонами стала для него новой проверкой. Он отдавал команды, стоя на шканцах, твёрдо упершись обеими ногами в палубу, сложив руки на груди и всем своим видом демонстрируя уверенность. Он даже испытывал её, правда, не столь твёрдую, как показывал.

Как только прозвучал первый залп и дюжина ядер врезалась в борт «Святому Нафанаилу», Берек тут же вскинул руку. Это был знакомый всем на борту «Золотого пеликана» жест — он означал, что пора начинать действовать по плану. И действовать очень быстро — ведь от расторопности команды сейчас зависела её жизнь. Матросы, стоявшие на реях, освободили зарифлённые паруса, их подхватили висевшие ниже на вантах наподобие обезьян их товарищи, быстро закрепляя белые полотнища крепкими тросами. «Золотой пеликан», словно застоявшийся жеребец, рванул вперёд, поймав парусами попутный ветер. По левому борту, куда Берек велел перетащить все тяжёлые пушки с нижней палубы галеона, уравновесив корабль дополнительным балластом, открылись орудийные порты, откуда на приближающийся малым ходом «Святой Каберник» уставились жерла заряженных орудий. На вражеском галеоне ещё не успели сообразить, что случилось, и залп «Золотого пеликана» стал для них более чем неприятным сюрпризом.

Тяжёлые ядра, выпущенные из орудий с нижней палубы, врезались в корпус «Святого Каберника» с самой убойной дистанции. Берек всё просчитал и не ошибся в расчётах, потому что на борту «Золотого пеликана» держал только лучших матросов. Даже теперь, когда не хватало тех, кого он отправил на остров Диона, команда справлялась лучше некуда. Ядра разворотили борт «Святого Каберника» — во все стороны полетели щепа и сорванные с лафетов пушки врага. Давшие залп без команды — хватило поднятой руки капитана — канониры с верхней палубы обрушили на врага смертоносный град цепных книппелей. Снаряды были достаточно дороги из-за сложности изготовления, однако на эту битву Берек не думал скупиться. Цепные ядра ударили по такелажу и разворачиваемым командой «Святого Каберника» парусам. Цепляли и неудачливых матросов на вантах и реях — и те падали на палубу, щедро поливая её кровью из жутких ран. У одних не хватало руки или ноги, а кто-то падал и вовсе обезглавленным или, что самое жуткое, почти обезглавленным.

— Лево на борт! — воскликнул Берек, выхватывая свою известную в Северном и Внутреннем морях абордажную саблю. — К абордажу готовься!

Рядом с капитаном будто прямо из крепких досок дубовых палубы вырос Бран Мак-Морн, готовый идти в атаку сразу за Береком и защищать его в грядущем жестоком бою. Здоровенный эрландер не признавал дюссаки и шпаги, считая их скорее зубочистками, нежели оружием, достойным мужчины, и в бой ходил с тяжеленным абордажным топором на короткой рукоятке. С обратной стороны лезвия торчал искривлённый шип, который Бран не раз пускал в дело, и шип этот оказывался крайне неприятным сюрпризом для его противников.