Багровый прилив
Шрифт:
Берек врезался плечом в первого же морского пехотинца, и тот повалился на палубу, извергая поток ругательств. Правда, тот быстро иссяк, когда на грудь салентинского солдата опустилось лезвие топора Брана Мак-Морна. Берек широко махнул абордажной саблей, чей клинок был откован из лучшего халинского булата — он взял её как трофей с тела какого-то паши, убитого им в жестокой рубке. С тех пор сабля служила ему не первый год верой и правдой — не подвела и сегодня. Клинок скользнул по ясеневому древку и начисто срезал пальцы солдату, державшему оружие. Тот закричал от боли, и Берек быстро прекратил его мучения, рубанув солдата по шее. Голова салентинца упала на палубу, а следом за ней и мёртвое тело.
Словно таран, врезались в не успевших построиться
Берек всегда верил, что если во время абордажа прикончить капитана корабля, то бой можно считать выигранным. Именно поэтому он всегда рвался к шканцам, которые обычно ревностно защищал враг. Вот и теперь перед лесенкой на шканцы морские пехотинцы выстроились в два ряда. Первый стоял на палубе, второй — на нижней ступеньке лесенки. Оба ряда ощетинились короткими пиками, вместе став похожи на очень злобного ежа. Однако Берека, Мак-Морна и их поредевший отряд отборных головорезов напугать они уж точно не смогли.
Здоровяк-эрландер почти без замаха метнул в строй салентинцев свой абордажный топор. Лезвие его раскроило голову одному из солдат, и тот начал медленно заваливаться назад. Но прежде чем он упал, Берек, вонзивший свою саблю в доски палубы, выхватил первую пару пистолетов, закреплённых в жёстких ременных петлях у него на поясе. Он выстрелил из обоих с убойной дистанции — всего-то пара шагов до строя морских пехотинцев, и двое из них рухнули вслед за тем, кому топор Мак-Морна раскроил череп. Берек отбросил эти два пистолета и выхватил ещё пару — они были закреплены сзади. Ещё два выстрела — и в первом ряду салентинцев не осталось никого.
Бран Мак-Морн ринулся вперёд, будто обезумевший бык, прямо на вражеские пики. Он наклонил голову, став ещё больше похожим на этого могучего зверя. Однако когда салентинцы уже готовы были принять его на пики, он неожиданно упал на колени и последние полтора фута до лесенки, ведущей на шканцы и трупов, валяющихся у неё, проехал на них, будто заправский танцор из Халинского халифата. Берек не отставал от него, хотя и не решился на такой трюк, полагаясь на ловкость и силу своего старшего помощника. Остальные отчаянные рубаки бежали следом.
Не поднимаясь с колен, Мак-Морн рубанул по ногам ближайшего пехотинца. Тот закричал от боли и начал заваливаться в сторону. В образовавшуюся брешь в строю тут же ворвался Берек, неистово рубя абордажной саблей. И вот тут плотный строй сыграл против салентинцев — они не могли отразить эту атаку, потому что стояли слишком близко друг к другу и каждое лишнее движение мешало товарищу. Берек прорвался через них и взбежал на шканцы, где его ждала более чем неприятная неожиданность.
«Неповиновение» капитана Рейса шло полным ходом навстречу «Маравилье». Рейс как будто готовился к обычной для галеонов артиллерийской дуэли, и не думая ни о каких выходках в духе Баквита. По правому борту его уже были открыты орудийные порты, выдвинуты в боевое положение, и лишь на верхней палубе до поры присели команды особых орудий. Рейс стоял на шканцах, покачиваясь с пятки на носок, и как будто даже скучал. Два других галеона морских псов уже вступили в бой, а вот «Неповиновение» ещё только сближалось с врагом. Два больших корабля салентинцев выбрали себе целью «Стремительного», к «Неповиновению» же спешили так и не получившие приказ о десанте на остров Диона суда сопровождения. Рейс словно не замечал угрозы, он был спокоен и уверен в себе. Уверенность его передалась и команде, матросы работали слаженно и быстро, не обращая внимания на окружавших их врагов.
По команде капитана «Неповиновение» отклонилось на несколько градусов, чтобы встать под идеальным углом для начала артиллерийской дуэли с «Маравильей». Часть парусов убрали, чтобы не идти слишком быстро, взяв нормальную боевую скорость. Все эти манёвры с полными ветра парусами хороши для Берека или Баквита, привыкших шмыгать по морям, будто мыши, а Рейсу такое отношение претило. Он всегда воевал по правилам — вот только правила эти были его и только его.
Как только «Неповиновение» и «Маравилья» поравнялись — оба галеона тут же открыли огонь друг по другу. Тяжёлые орудия с нижних палуб швырнули чугунные ядра, разносящие в щепу прочные корпуса. С верхней палубы «Маравильи» рявкнули пушки меньшего калибра, и на это Рейс ответил специально припасённым сюрпризом. Правила войны для себя он определял сам и не гнушался применять самые жестокие приёмы. К примеру, сифоны с каллиниковым огнём — чудовищным порождением гения алхимии времён Энеанской империи. Рейс нашёл чертежи сифонного устройства, выстреливающего струёй на сотню футов. Именно на такую дистанцию сблизился с «Маравильей» его галеон. Матросы, управлявшие сифонами, установленными на верхней палубе «Неповиновения», встали на ноги по команде со шканцев и нажали на рычаги. Длинные струи огненной смеси устремились в сторону салентинского галеона, ударили в его корпус, воспламенили такелаж, заставив полыхать паруса. В огне гибли страшной смертью десятки матросов и солдат. Особый сифон, которым управлял расчёт самых опытных бойцов в команде «Неповиновения», выстрелил огненную смесь прямо на шканцы вражеского корабля. Пламя охватило шканцы «Маравильи», пожрав её капитана вместе с рулевым и всеми, кто стоял там.
Не прошло и сотни ударов сердца, как с «Маравильей» было покончено — гордый и могучий галеон обратился в пылающий ад, где люди гибли десятками. Горели шлюпки, и матросы с солдатами морской пехоты прыгали прямо в воду, но и там не было спасения от каллиникова огня, который не желал гаснуть и пожирал свои жертвы, даже когда те плавали в океане.
Капитан Рауль Рейс смотрел на эту картину с явным удовольствием — ему всегда было плевать на последствия применения каллиникова огня. Петля его ждёт в любом случае, а избегать применения столь могучего оружия, дающего такое преимущество перед врагом, просто глупо.
— Правый борт, не спать! — прикрикнул на своих людей Рейс.
С правого борта к «Неповиновению» спешили корабли сопровождения. Малые суда — три каравеллы и тройка нефов. Их капитаны стремились отомстить за гибель «Маравильи». Пускай ни нефы, ни каравеллы не могли составить конкуренции галеону, даже не вооружённому таким жутким оружием, как сифоны с каллиниковым огнём, шесть малых кораблей становились проблемой для одиночного галеона. Этим частенько пользовались пираты, и теперь капитаны регулярного флота Салентины решили перенять их тактику. Но установленные на правом борту сифоны меняли всё — и капитаны малых судов это узнали очень быстро.
Бронзовые раструбы выплюнули струи жидкого пламени, обрушившиеся на нефы и каравеллы. Их поддержали орудия с нижней палубы «Неповиновения». Несмотря на умелые манёвры, на искусное лавирование и ловкость матросов, малым кораблям не удалось избежать страшной гибели. Каллиников огонь охватывал их один за другим, тяжёлые ядра врезались им в корпуса, ломали мачты, в щепу разносили надстройки. За этим избиением со шканцев «Неповиновения» наблюдал капитан Рауль Рейс — на бледном лице его читалось полное удовлетворение.