Багульника розовый дым
Шрифт:
Покров Пресвятой Богородицы
Домишко наш гнездился на отшибе поселка и, в случае чего, до людей просто не докричишься. Лютой зимой сорок четвертого, когда
Животинку за легкий нрав и известное отношение к немцам кто-то с улыбкой обозвал бюргером. Так и пристало. Толстенький бюргер жил вместе с нами, беззаботно похрюкивая в своем углу, наполняя половину дома всегда предсказуемым, но не самым изысканным ароматом.
А за частоколом двора мохнатая ночь уже поглощала собою всякую видимость, гасила звуки и окна затертого среди заснеженных гольцов человеческого обиталища. Где-то в неведомой стране немыслимо далеко был наш отец. И полыхала вой на. Его фронтовые
К вечеру, мал мала меньше, мы уже соловые, валясь от голода и усталости, сидели рядком на лавке. Мама, тихонько напевая, что-то собирала на стол. С тремя детьми надо было как-то выживать. Но оказалось, что выживать хотелось не только нам… Снаружи вдруг резко и зло постучали, и тут же настойчивый звук повторился. Страх, диковато метнувшись в доме, застрял по углам. Мама, почувствовав недоброе, быстро привернула фитиль, кивком указала нам укрыться в другой комнате, приложив палец к губам, проводила взглядом. Пока мы тихо гуськом исчезали за занавеской, в дверь уже били ногами, а в морозном воздухе остекленело висла смрадная мужская брань. Наши маленькие сердца, замирая, так гулко колотились в грудных клетках, и мы боялись, что там, за дверями, их могут услышать.
Конец ознакомительного фрагмента.