Балканский венец
Шрифт:
– Готов ли ты, брат Димитрий?
– Готов, сестра София!
Со страшным скрежетом рухнули тяжелые, железом окованные двери, ворвалась Тьма в Храм Божественной Премудрости. Задул ветер пламя свечей, и погрузился Храм во тьму кромешную – только в алтаре ясно горели светильни. И кинулись турки на свет, рубя всех на пути, как будто знали доподлинно, что нужно им здесь искать. Вот схватили они митрополита Геннадия, сорвали с него клобук и величественные одежды митрополичьи да бросили старца оземь. И других иноков валили турки, а простых людей убивали на месте, одних только молодых женщин хватали и вязали, как овец, отшвыривая прочь детей их. Страшными воплями наполнились своды,
Отступил инок Димитрий назад, ближе к стене мозаичной, на которой в окружении архангелов император Константин, основатель Города, с семейством своим и матерью, императрицей Еленой, приносил дары святые. Не сразу заметили турки в суматохе инока. А когда заметили, то встали вдруг как вкопанные и обратили лица (ежели можно было назвать так страшные морды их) ко входу во Храм. Там, освещенный светом факелов, восседал султан Мехмед на огромном коне. И заорали янычары, приветствуя своего Господина, потрясая при этом ятаганами окровавленными. Забыли они на миг о враге своем, что затаился и ждал.
Всего миг оставался у инока – а он не ведал до сих пор, как ему исполнить обещанное. Поднял он глаза к сотрясающемуся от криков куполу и вдруг почуял запах роз. Не сразу понял инок, к чему это, покуда не упал ему прямо на лицо сухой лепесток, потом еще один, и еще, и еще… Кроваво-алые и девственно-белые, чуть тронутые розоватой дымкой и багрово-пурпурные лепестки сыпались откуда-то сверху. Только были они бледными и сухими, адамантовые капли росы на них давно уже высохли. Наслаждался инок их ароматом, пусть это и был аромат уже умерших цветов. Узнал его Димитрий, ибо не было в Храме иных роз, кроме тех, что рвал он поутру в мирно спящей еще Влахерне целую вечность тому назад. И понял он, что знак свыше ему подан. Не ведали ничего турки ни о розах влахернских, ни о лепестках, рассыпанных по полу, ни о промысле высшем. Видели они только внешнее, но не прозревали внутреннего.
Пали лепестки на мрамор.
Шагнул инок за ними следом.
Заметили его турки.
Пали лепестки на мрамор.
Шагнул инок за ними следом.
Кинулись турки к иноку, будто знали, что прятал он.
Пали лепестки на мрамор.
Шагнул инок за ними следом и уперся в стену.
Некуда было далее идти ему.
Пали лепестки на мрамор.
Протянули турки к иноку руки.
Не спастись от них, не спрятаться.
Но разверзлась вдруг стена и поглотила инока.
Застыли турки в оцепенении.
Не могли они сделать ни шагу дальше.
Пали лепестки на мрамор…
Но не привыкли нечестивые упускать добычу. Рванулись они вперед, топча лепестки, но наскочили на стену и далее уже не могли пройти. Захлопнулась стена – ни трещинки не осталось на ней, как будто и не открывалась вовсе. Остались турки ни с чем. Видели они только внешнее, но не прозревали внутреннего. Клацали они зубами, рубили стену ятаганами, стучали по ней копьями, колупали мозаику – но была не по зубам
Она была покойна. Выбор ее был верен. Время вышло, и запела Она свою прощальную песню.
Радуйтесь, избавленные от бед, возносите победные и благодарственные песни! Держава ваша необорима, от всяких напастей свободна она.
Вспыхнул ярко свет под куполом, разгорелся так, будто само солнце спустилось в Храм посреди ночи.
Радуйтесь, радостью всех озаряя! Искупили вы проклятие Града Великого. Падший будет восстановлен на высоте, недостижимой для мыслей человеческих.
Столп яростного света пронзил Храм до самых небес. И увидели в нем люди будто бы женщину со светящимися крылами за спиной и царским венцом на челе, всю преисполненную светом, что протягивала к ним руки, приглашая последовать за собой.
Радуйтесь, ибо звезда, предваряющая Солнце, уже взошла на небо. Близко уже новое воплощение, чрез которое обновляется жизнь.
Узрели столп сияющий жители Города и возрадовались, узрели его латиняне – и опечалились, узрели турки – и страх объял их.
Радуйтесь, посвященные неизреченным советом! Долго молчали вы о том, что требует веры. Отныне указываю я вам лестницу небесную, которою шел Бог и которой можете идти вы. Вот он – мост, переводящий земнородных на небо, каждый может пройти по нему, кто получил знание, но никому не открывший сего таинства.
Расколол столп света небо, остановил время и повернул его вспять.
Радуйтесь, прогнавшие врагов, не открывшие им дверей! Небесное сорадуется земле, а земное воспевает небесное. Непобедима храбрость мучеников, облечена она славою.
И узрели сей столп души тех, кто пал нынче в Городе безвинно, восстали они и полетели на свет, струящийся из купола, подобно мотылькам, летящим в ночи на свечу. И было их много, тысячи и тысячи, но каждый находил дорогу. Рванулись к свету и неправедно умершие, но будто наскочили они на стену невидимую и далее уже не могли пройти.
Радуйтесь неминуемому исправлению людей и низвержению бесов! Напрасно обольщали они вас лживыми своими идолами. Это говорю я, камень, напоивший жаждущих жизни, я, огненный столп, путеводящий бывших во тьме, я, покров мира.
Уходили души вверх по столпу, и покидала вместе с ними сила Ее Великий Город.
Радуйтесь цветам нетления, плодоносящим свет, тенистым деревам, под которыми укрываются в полдень!
Но покидала Она его не на веки вечные, а для того, чтоб однажды вернуться.
Радуйтесь, вмещая невместимое и соединяя противоположное воедино! Придут однажды в чувство лишенные разума.
Начало отныне будут искать в конце, а конец – в начале.