Шрифт:
Глава 1
— Пошел вон отсюда, свинья ты пакостная, — сказала она.
— Пакостная свинья сидит в каждом человеке, — сказал он.
— Постыдился бы хоть на глаза показываться, — сказала она.
— Да ладно вам, Мэвис, — сказал он.
На глазах у людей она хлопнула дверью у него перед носом, он нажал звонок, и она опять отперла.
— Позовите Дикси на пару слов, — сказал он. — Ну, Мэвис, ну не глупите.
— Моей дочери, — сказала Мэвис, — нет дома. — Она захлопнула дверь
Он, видно, решил, что разговор удался. Влез в маленький «фиат» и поехал по Главной Парковой к Пустырю, где и остановился возле отеля «Парковый». Тут он закурил, вылез из машины и зашел в бар.
Трое пенсионеров в дальнем углу разом оторвались от телевизора и посмотрели на него. Один толкнул локтем приятеля. Женщина у стойки подперлась ладонью и сделала спутнику большие глаза.
Его звали Хамфри Плейс. Это он пару недель назад сбежал со своей свадьбы. Он пошел через улицу в «Белую лошадь» и пропустил там стаканчик горького пива. Потом сходил в «Утреннюю звезду» и в «Хитонский герб». Допивал он в «Глашатае».
Дверь пивной отворилась, и вошел Тревор Ломас. На глазах у людей он подошел к Хамфри и дал ему по зубам. Буфетчица сказала: «Обои убирайтесь вон».
— В жизни бы этого не было, кабы не Дугал Дуглас, — заметила одна женщина.
Он стоял у алтаря, Тревор — шафером за его спиной. Дикси вел под руку по проходу ее отчим Артур Кру. В церкви собралось больше тридцати гостей. На другой день напечатали, будто Артур Кру сообщил репортерам: «Чуяло мое сердце, что эта свадьба добром не кончится». Но пока что он выводил из прохода Дикси, такую статную в свадебных сборках, темноглазую и чуть красноносую по случаю насморка.
Она сказала:
— Держись от меня подальше, Хамфри. А то подхватишь простуду. Достаточно, что я простудилась перед самой свадьбой.
Он возразил:
— А почему бы мне не подхватить от тебя простуду. Твои микробики перепрыгнут на меня, даже подумать приятно.
— Знаю я, где ты набрался таких мерзких мыслей. У Дугала Дугласа ты их набрался. Я хоть рада, что он уехал и не будет на свадьбе, а то как заставил бы всех щупать свою голову или еще что-нибудь.
— А мне Дугал нравился, — сказал Хамфри.
И вот они преклонили колени пред алтарем. Викарий читал над ними требник. Дикси достала из рукава кружевной платочек и тихонько высморкалась. От платочка на Хамфри пахнуло духами.
Викарий обратился к Хамфри:
— Берешь ли ты эту женщину себе в жены?
— Нет, — сказал Хамфри, — откровенно говоря, не беру.
Он поднялся с коленей и пошел напрямик к выходу. По рядам гостей пробежал шелест, как будто на скамьях сидели одни женщины. Хамфри вышел из дверей, сел в свой «фиат» и одинешенек поехал в Фолкстоун, где они собирались провести медовый месяц.
Он миновал парковую зону в объезд по Главной Парковой до Льюишема, а там мимо
— Убирайтесь вон, — сказала буфетчица.
Хамфри встал, единым духом допил стакан, осмотрел свою приятную, даром что помятую физиономию в зеркале за спиной буфетчицы и скрылся вслед за Тревором Ломасом в осенних сумерках, а какая-то женщина вдогонку ему заметила:
— В жизни бы этого не было, кабы не Дугал Дуглас.
Тревор приготовился к драке, но Хамфри не пожелал сквитаться; он двинул к отелю «Парковый», где стояла его машина, а рядом — мотороллер Тревора.
Тревор Ломас догнал его.
— И чтоб я тебя здесь больше не видел, — сказал он.
Хамфри остановился. Он спросил:
— Хочешь за Дикси приударить?
— А тебе-то что?
Хамфри врезал Тревору. Тревор врезал Хамфри. Завязалась драка. Две парочки, нагулявшиеся в интимной обстановке парковых сумерек, отошли к противоположному тротуару, склонились на перила у плавательного бассейна и пристроились поглазеть. Противники одинаково, хоть и на разный лад, попортили друг другу внешность, пока их не разняли зеваки, чтобы не мешать в дело полицию.
Хамфри дали от ворот поворот, осудили его нахальное поведение, и теперь семнадцатилетняя Дикси Морз — та самая, чья мать в свое время первой из пекхэмских девиц вышла замуж за американского солдата и первой вернулась из Штатов, — стояла у себя в комнатке на втором этаже № 12 по Главной Парковой и просматривала сберегательную книжку. За подсчетами она упражняла свои стройненькие бедра в такт песенке «Сцапали цыпку», которую напевала себе под нос.
Ее мать поднялась на второй этаж. Дикси спрятала книжку и сказала из-за прикрытой двери:
— Между прочим, я вовсе не нуждалась возобновлять с ним отношения. Я себя ронять не стану.
— И правильно, — сказала Мэвис из соседней комнаты.
— Он сам не свой стал с тех пор, как связался с Дугалом Дугласом, — сказала Дикси из-за стены.
— А мне Дугал нравился, — возразила Мэвис.
— А мне он не нравился. И Тревору не нравился, — сказала Дикси.
У входной двери позвонили, и Дикси насторожилась. Ее мать сошла вниз и что-то сказала отчиму. Они препирались, кому идти открывать. Дикси подошла к перилам и увидела, как ее сводный брат Лесли неторопливо удаляется по коридору от входной двери.