Балтийская трагедия. Катастрофа.
Шрифт:
Самолёты ушли. Начали собирать раненых, доставляя их в лазарет. Принесли и находящегося в бессознательном состоянии старпома Красницкого. Военфельдшер Иван Бурбан с воспалёнными глазами, в окровавленном халате сделал старпому укол морфием, осмотрел слепую рану в животе и горестно покачал головой. На короткое время к Красницкому возвратилось сознание, он попросил пить. Бурбан наложил ему мокрый тампон на побледневшие губы...
Эсминцы и сопровождающий их «Аметист» продолжали ковылять на восток. По левому борту чернели скалы южной оконечности Гогланда. И в довершение всех бед
Капитан 2-го ранга Маслов предложил оставить «Гордый» на Гогланде, но, посовещавшись, решили вместе добраться до Кронштадта.
14:15
Капитан-лейтенант Ныров — командир подводной лодки «Калев», осмотрев поверхность залива в перископ, приказал всплывать. По счислению они должны были находиться вблизи острова Гогланд и пребывать дольше в подводном положении было опасно.
После гибели «Якова Свердлова» и подводной лодки «С-5», а также подрыва «Гордого», что привело почти в полное замешательство ордер главных сил флота, «Калев» в наступившей вскоре темноте отбился от бригады.
Ночью простояли на якоре, а утром пристроились в небольшую колонну транспортов, надеясь с ними добраться до Кронштадта.
Затем начались воздушные атаки на транспорты.
Ныров пытался направить «Калев» в гущу оказавшихся в воде людей, сброшенных взрывами с палуб транспортов или прыгнувших за борт в поисках спасения, но немецкие лётчики заметили подводную лодку и не дали ей подойти к месту гибели транспортов.
Первая авиабомба взорвалась метрах в пятидесяти от левого борта «Калева», накрыв подводную лодку волной. Вторая — прямо по курсу, тоже примерно метрах в пятидесяти.
Затем подводную лодку с бреющего полёта атаковали два истребителя. По рубке хлестанула пушечно-пулемётная очередь. Сигнальщик был убит, а сам Ныров получил несколько ранений мелкими осколками разорвавшегося авиационного снаряда. «Мессершмитты» же лихо заложили вираж с явным намерением атаковать «Калев» ещё раз.
Левая рука у капитан-лейтенанта Нырова повисла словно перебитая. Собрав все силы, командир сумел спуститься в центральный пост, задраив за собой люк и скомандовав срочное погружение.
«Калев» ушёл под воду на пятнадцать метров. Под водой ясно слышался гул взрывов авиабомб на поверхности. Ныров собрал быстрое совещание комсостава. Комиссар лодки политрук Бондарев, помощник командира старший лейтенант Норд, штурман старший лейтенант Фомин, командир торпедно-артиллерийской части лейтенант Белоус и инженер-механик капитан-лейтенант Напитухин выслушали предложение командира продолжить дальше поход в подводном положении и согласились. Риск был очень большой. Никакой аппаратуры для подводного обнаружения мин на «Калеве», как, впрочем, и на всех остальных кораблях советского флота, разумеется, не было. Тем более, что всю предыдущую ночь на «Калеве», стоя на якоре, отгоняли от борта плывущие на лодку мины. Но интенсивность воздушных атак противника представляла столь большую опасность для таких уязвимых боевых кораблей, какими являются подводные лодки в надводном положении, что решили рискнуть. [21]
21
Практически
У капитан-лейтенанта Нырова оказалась перебитой ключица. Кроме того, парочка мелких осколков засела в предплечье. Фельдшер раны перевязал, но с ключицей в условиях подводной лодки ничего сделать не мог. Решено было добраться до Гогланда и сдать командира в тамошний лазарет для наложения гипса, а затем следовать в Кронштадт.
Всплыли в виду острова. Стоявший на мостике помощник командира старший лейтенант Норд ещё издали увидел горящие суда на отмели у побережья и кружащиеся над ними самолёты.
На встречном курсе показался катер МО. Стоявший на его мостике усач с рупором крикнул:
— На остров не заходите! Нас непрерывно бомбят и обстреливают. Идите прямо в Кронштадт!
— У нас командир ранен! — прокричал в ответ Норд. — Хотели сдать в госпиталь. Ключица перебита осколком!
— Не умрёт до Кронштадта! — проревел усач. — Уходите!
Стоявший рядом с Нордом на мостике «Калева» старший лейтенант Фомин узнал в усаче начальника штаба ОЛС капитана 2-го ранга Святова, о чём и сообщил Норду. Помощник спустился в центральный пост и доложил все Нырову.
— Следовать в Кронштадт, — приказал Ныров, морщась от боли. — Быть готовыми к срочному погружению.
Физическая боль вернула Нырову и боль душевную, несколько заглушенную в горячке вчерашнего дня и ночи. Он снова вспомнил свою невесту, оставшуюся в горящем и уже захваченном противником Таллинне, которой он не только не смог ничем помочь, но даже не сумел просто с ней увидеться.
14:30
Капитан парохода «Аусма» Рудольф Кунгсберг и его первый штурман Альберт Стиркишс, стоя на крыльях ходового мостика, беспокойно вглядывались в ярко-голубое небо.
«Аусма», следовавшая в 3-м конвое, отстала от других транспортов утром, когда те неожиданно увеличили ход. Пятидесятидвухлетнему пароходу увеличение скорости было не под силу. Он продолжал плестись ро Финскому заливу со скоростью пять узлов.
Несколько раз в небе над ними показывались немецкие бомбардировщики, но пролетали дальше, стремясь в первую очередь настичь корабли и суда, ушедшие далеко вперёд, и справедливо полагая, что отставшими тихоходами заняться будет никогда не поздно.
Около часа дня два бомбардировщика с большой высоты сбросили на «Аусму» несколько бомб.. Все они упали в море на большом удалении от судна, которое продолжало идти дальше к открывшемуся на горизонте Гогланду.
Гогланд приближался. За корму уже проплыл остров Родшер со своим знаменитым маяком. И тогда со стороны Гогланда появилась тройка пикирующих бомбардировщиков «Ю-87».
На этот раз не было никаких сомнений, что они решили заняться именно «Аусмой». Тем более, что вокруг не было больше никого.