Бамбук в снегу (сборник)
Шрифт:
Журналу «Лиза» исполнилось пятнадцать лет. За те годы, что я провела в издательском доме «Бурда», я подготовила около тысячи выпусков различных журналов. Кажется, немного, однако я считаю это своим, пусть небольшим, но достижением. Я, как бамбук в снегу, продолжаю мужественно встречать житейские невзгоды и радоваться каждому счастливому мгновению.
Я точно знаю, что, когда с нами случается беда, мы неожиданно для себя находим в себе запас прочности, удивительную стойкость духа и не теряем надежды.
Боль в спине порой возвращается, но мне помогает доктор, имя которого предсказала черногорская ведунья.
Я все так же увлечена Китаем и когда-нибудь поеду туда, чтобы увидеть своими глазами то, о чем много читала, думала, чтобы, наконец, лично познакомиться с Мэйлин. Кроме того, я нашла неожиданного единомышленника, поклонника китайской
Мойры без устали прядут нити наших судеб, и this is my way…
Ясмина и Милорад. Уходят целые миры
«Пожалуйста, возложите цветы к памятнику Милорада от моего имени», – обратилась ко мне на правах доброй знакомой вдова Милорада Павича, ушедшего от нас в 2009 году. Такая просьба – очень личная, ее не поручишь просто «знакомому». Для меня это было настоящей честью. Жаль, что в жизни мы с Милорадом так и не повстречались. Но он неизменно был объектом нашей переписки с Ясминой Михайлович, теперь уже вдовой писателя, писательницей, его Музой, его Ведьмой, как он ее любил называть. Наша переписка была очень личной, потому что она касалась болезни Милорада, болезни, которая когда-то мучила меня и в отношении которой я стала буквально «экспертом». Просматривая старые мейлы, я вижу, как много мы успевали обсудить с Ясминой, – их совместную поездку в Тунис, новую книгу Ясмины, мою новую книгу, семейные истории Ясмины… Когда пришла весть о том, что Милорада не стало, я сразу же написала Ясмине. Ответа я не получила. И только через год Ясмина возобновила переписку, объяснив свое долгое молчание глубоким отчаянием и тоской по ушедшему любимому мужу. В ее жизни наступил новый период, к которому она, как ни готовилась, но все равно не была готова. С Милорадом Павичем ушел целый мир, и теперь свою жизнь Ясмине нужно было начинать строить заново – теперь без него.
«Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» – кажется, под этой булгаковской фразой были готовы подписаться оба.
Однажды на интервью встретилась молодая леди-критик Ясмина Михайлович и уже известный писатель в годах. Критик решила написать о нем книгу. Так и познакомились. На интервью Ясмина явилась в платье, расшитом символами из книги Павича «Хазарский словарь». У китайцев есть поговорка «Огонь в бумаге не спрячешь». Любовь молодой Ясмины Михайлович скрыть тоже было невозможно. Она лучилась в ее глазах, улыбке, ее можно было услышать в особой интонации ее голоса. К тому времени судьбы обоих были уже устроены: и он, и она имели семьи, детей, свой круг друзей. И еще была разница в возрасте – 31 год. Он был известным писателем, она только опубликовала свою первую книгу.
В 1992 году Ясмина и Милорад сняли квартиру на улице Георга Димитрова, сегодняшней улице Ильи Гарашанина в Белграде, где и стали жить вместе. В квартире были просторный коридор, комната, гардеробная, большая ванная, огромная кухня и балкон, который выходил во внутренний сумрачный колодец двора. Из вещей имелись кровать, стол, два стула, пишущая машинка, доска для глажки белья, которая служила кухонной барной стойкой. Милорад ничего не взял из своей бывшей квартиры, кроме рукописей, одного чемодана и пишущей машинки с заправленными в нее листами с начатым романом. Будущая свекровь дала Ясмине взаймы две кастрюли, а бывший муж – миксер.
Не все однозначно приняли новый брак Милорада Павича. Конечно, кто-то считал, что это авантюра, кто-то полагал, что писатель, «витающий в отвлеченном мире» своих книг, попал в лапы расчетливой хищницы. Говорили об этом романе много и по-разному. Но прошло семнадцать лет, споры утихли, время все расставило по местам. Ясмина подарила Милораду Павичу любовь и счастье. Да и сама она была очень счастлива в этом браке.
«Все 17 лет нашей жизни мы жили со скоростью 300 км/час. Сейчас я удивляюсь, как я смогла выдержать такой темп. Не говорю об объективной скорости жизни, смене событий, ситуаций, путешествий, а о некоей внутренней эмоциональной составляющей. Было много любви, ссор, разговоров, слез, восхищения, страха, – делится Ясмина. – Любовь постоянно видоизменялась, и это казалось естественным. Павич как-то однажды обмолвился, что, только изменяясь, любовь остается живой».
Сегодня покрытый следами ржавчины ключ от той старой квартиры, где они начинали жить вместе,
Она задумчиво осматривается. Как жить в квартире, где каждый предмет имеет свою историю, вызывает одновременно сладкие и щемящие воспоминания? Она проводит пальцами по поверхности ящика для письменных принадлежностей, стоящего на комоде.
В конторском капитанском ящике для письменных принадлежностей, давшем идею и название одноименной книге, раньше хранились печати, дукаты, корабельный журнал. Павич написал «Ящик для письменных принадлежностей», Ясмина – «Складень для дукатов и колец». Этот ящик очень похож на «кубик Рубика». Ясмина вспоминает, сколько вечеров подряд они забавлялись, складывая и раскладывая его по-разному. Ящик полон разных тайных приспособлений, в нем есть пружина, которая открывает дверцы, как только нажмешь в определенном месте. Ясмине этот ящик напоминает уютный вечер в гостинице «Фьорд» у Боко-Которского залива в Черногории, «сладкую» любовную ссору, которая, конечно, закончилась поцелуями.
Когда «молодожены» только вселились в квартиру на Дорчоле в 1992 году, кое-какая мебель собралась, но в доме не оказалось письменного стола. Вернее, имелся один компьютерный столик на колесиках – верхняя доска, нижняя доска. В доме были две письменные машинки, электрическая и механическая. По клавишам последней приходилось колотить пальцами с огромной силой, стараясь не «промазать». Заправлялась машинка пишущей лентой, которая постоянно сбивалась, ее требовалось менять, отчего пальцы все время были грязными. Стол для писателя, согласитесь, важная вещь. А если в одной квартире живут два литератора и у них нет стола, то проблема приобретения этого предмета мебели вырастает почти до мирового масштаба. Это сегодня достаточно положить лэптоп на колени – и ты уже в процессе, ты уже работаешь. А тогда прошло три года, прежде чем семья литераторов обрела свои личные «кабинеты». В квартире прописались «мужской» письменный стол из дерева ореха и «женский» письменный стол из ясеня. Стоит упомянуть и третий стол, ведь все три стола стали главными героями новеллы Ясмины Михайлович «Три стола», которая была частью общей книги Милорада и Ясмины «Две которские истории». Тот самый третий стол увековечен множеством фотографий – столешница из стекла, стулья к нему – из кованого железа – творение рук дизайнера из города Нови Сад. Один приятель, поглядев на гладкую столешницу стола, сравнил ее оттенок с цветом морской воды острова Бора-Бора. С тех пор стол получил «домашнее» прозвище – стол Бора-Бора. Ясмина часто дарила мужу тетради в красивых обложках, потому что свои книги Милорад сначала записывал карандашом, а потом переносил в компьютер. Мог встать ночью, чтобы успеть записать удачную фразу, интересный поворот сюжета на любом попавшемся клочке бумаги. В доме любили журнал «Иностранная литература», и не только за содержание, хотя писатель и правда любил его читать и быть в курсе литературных новинок. Фактически эти журналы превратились в рукописи Павича, потому что все пустые белые места, все поля были исписаны его рукой.
«Квартира у них очень необычной конфигурации, с маленьким балкончиком, где они выращивали разные прекрасные цветы. Очень странно расположены комнаты – дверь в спальню как-то удивительно открывается и закрывается. В спальне – комод, на нем стоит тот самый ящик для письменных принадлежностей. Есть огромный аквариум с рыбками, которых Ясмина дрессировала и которые якобы поддавались дрессировке, описанные в романе „Мушка“. Стеклянный обеденный стол, который стоит вообще в прихожей. Белые кожаные кресла и чугунные стулья. Милорад очень хорошо смотрелся в этой квартире», – рассказывает о своих впечатлениях о дорчольской квартире Лариса Савельева, постоянный переводчик романов Павича.