Банда 6

Пронин Виктор Алексеевич

— Купил комнатенку-то?

— Купил, — без выражения ответила Света. — Там, собственно, квартирка... С удобствами, и место неплохое, почти в центре... Но комната одна.

— Может быть, это не самый плохой вариант... Ведь здесь-то вам в любом случае не жить.

— Почему? — спросила Света таким простым, ясным голосом, будто и в самом деле ее удивили слова Пафнутьева.

— С Маргаритой вам трудно будет ужиться.

— А зачем нам с ней уживаться. — Света легонько так, почти незаметно, повела плечом, и это невольное ее движение сказало Пафнутьеву о красавице куда больше,

чем все, что она произнесла до этого. Легкое, почти неуловимое движение плеча в свободной искрящейся спортивной куртке. — Вначале у нас с ней складывались отношения... Неплохо все шло. Костя даже собирался переписать дом на мое имя... Но когда начались кавказские угрозы, чеченские предупреждения...

— А почему они начались? С какого момента?

— Мы с Костей как-то выехали за рубеж... Там, конечно, фотографировались. Снимки Маргарите не показывали, но кто-то послал ей фотку, доложил. С того момента все и началось.

— А в качестве кого вы ездили с Объячевым?

— Секретарша. — Света сделала еще одну ошибку — она улыбнулась вопросу Пафнутьева, но улыбнулась как бы жалеючи его за непонятливость. Пафнутьев не любил таких улыбок. Не то чтобы они повергали его в гнев, ничуть, просто не нравились. Он сразу делался улыбчивым и бесконечно добродушным, однако Худо-лей, который хорошо знал Пафнутьева, в таких случаях старался побыстрее улизнуть из кабинета от греха подальше, на всякий случай. — Референт, помощник, делопроизводитель, — продолжала перечислять свои обязанности Света все с той же снисходительной улыбкой.

— А что... Снимок был слишком уж смелый, откровенный?

— Да нет... Обычный пляжный снимок.

— Куда вы ездили с Объячевым?

— Канары.

— Он вел там деловые переговоры?

— Вроде того, — глаза Светы просохли неожиданно быстро, и она смотрела на Пафнутьева незамутненным взглядом, каким, наверное, смотрела в свое время на Канарских официантов.

— Говорят, Маргарита часто пьет?

— Почему часто? Она просто не прекращает пить.

— Мне кто-то сказал, что вы любите красные грузинские вина?

— Люблю. У меня и сейчас где-то здесь пара бутылок завалялась... Хотите выпить?

— Чуть попозже. А что пьет Маргарита?

— Сивуху. Виски.

— А что пил Объячев?

— Все. Он пил все и с большим удовольствием.

— А что он пил в прошлый вечер?

— Вчера? Сейчас скажу, — Света сморщила очаровательный свой лобик, не привыкший к тяжким размышлениям о чем бы то ни было. — Вспомнила — водку. Потом выпил виски — он последнее время подстраивался к Маргарите, понравиться хотел, за рубеж уговаривал ехать.

— Куда?

— Канары. Он любил Канары.

— Кто мог его убить?

— Понятия не имею.

— Маргарита могла?

— Запросто! — ответила Света, не задумываясь.

Пафнутьев понял ее невинную уловку — если бы Юшкова задумалась, поколебалась и сказала то же самое, но неуверенно, что-то преодолевая в себе, она взяла бы на себя ответственность, ее ответ был бы осмысленным. Бросив же словечко «запросто» легко и бездумно, как бы продолжая рассказ о Канарах, красном вине и подосланном снимке, она ничего не сказала, уклонилась, но подозрение бросила или, во всяком случае, подтвердила. И Пафнутьев сделал вывод — непростая это девчонка, умненькая. Она вполне могла быть надежным помощником у такого человека, как Объячев, и, без сомнения, справлялась со своими обязанностями не только на этом диване.

— Маргарита ездила за рубеж?

— Да, Костя как-то отправлял ее с подругой в круиз по Нилу.

— А вы оставались здесь?

— Меня он на это время отправил к маме. Решил, что мне пора проведать маму. Он очень беспокоился о моей маме.

— Да-а-а? — удивился Пафнутьев, представив, сколько было сцен, слез и скандалов, когда Объячев отправлял Свету к маме. — Кто же ухаживал за ним? Кто готовил пищу, укладывал в постель? — последние слова были явно провокационными, и, будь Юшкова постарше, поопытнее или хотя бы менее взволнована в эти минуты, она разгадала бы ловушку. Но сейчас она просто свалилась в капкан, который подготовил ей Пафнутьев.

— Пока я общалась с мамой, а его жена путешествовала по Нилу, ухаживала за Костей, готовила пищу и укладывала в постель некая гражданка по фамилии Вохмянина. Екатерина Андреевна Вохмянина.

— Это... жена телохранителя?

— Она самая.

— Вохмянина тоже была на вашем последнем ужине?

— Была.

— Скажите, Света... А Екатерина Андреевна не могла это совершить?

— Вы имеете в виду убийство? — Юшкова, кажется, решила преподать Пафнутьеву урок разговора твердого и жесткого. Он только усмехнулся про себя ее самоуверенности.

— Да, я имею в виду убийство. — Пафнутьев подумал, что вначале он недооценил эту красавицу. Без сомнения, она — человек сильный и целеустремленный, а эти ее припадания к мужскому плечу... Что ж, далеко не самый плохой прием, свежий, неожиданный, результативный. Пафнутьев мог себе представить, как содрогнулся Объячев, когда Юшкова впервые положила свою головку на его плечо, ища успокоения и защиты. Объячев наверняка оказался не столь сухим и заскорузлым, как он, Павел Николаевич Пафнутьев.

— Чем дольше я разговариваю с вами, тем больше убеждаюсь в том, что каждый из нас мог пойти на это.

— Но для столь крутого решения нужны причины, нужен повод, важный повод.

— А он есть у каждого. — Света повернула голову к окну, и Пафнутьев увидел, что над кромкой леса небо посветлело и приобрело еле заметный розоватый оттенок. — Вот и утро, — сказала Света. — А мы все про убийство да про убийство.

— Почему же, мы и про Канары поговорили.

Юшкова легко поднялась с низкого дивана, подошла к Пафнутьеву, положила ему ладони на плечи, твердо посмотрела в глаза.

— Вы меня подозреваете? — спросила она.

— Конечно, — быстро, легко и бездумно ответил Пафнутьев.

— Правильно делаете, — усмехнулась Юшкова, она поняла, что Пафнутьев применил тот же прием, которым совсем недавно воспользовалась в их разговоре она сама. — Мы понимаем друг друга, да?

— Надеюсь.

— Понимаем, — кивнула она. — Не пренебрегайте мелочами, здесь все замешано на мелочах. Глупый совет, да?

— Нет, почему же... Совет очень хорош, но... Но я помню об этом, Света.