Банкет на перекрёстке
Шрифт:
Ждан повалился на кровать и, потянувшись, блаженно закрыл глаза. Последние годы приучили его использовать любую возможность для отдыха.
Сорок пять лет, приправленные ишемией и старыми травмами, постоянно напоминали, что он уже давно не тот бодрый лось, что мог с утра до вечера носиться по оврагам, с двумя рюкзаками и, иногда, с подругой на плечах. Теперь организм мог выдавать скорость и мощность не дольше полуминуты, и в ситуациях, требующих выносливости и здорового сердца, Ждан компенсировал былую прыть, отточенными навыками, интуицией и опытом. Там, где порой не справлялась пышущая здоровьем молодёжь, выигрывали способность рационально мыслить и умение рационально действовать. В критических
Через несколько минут блаженного покоя о своём существовании напомнил желудок. Что-то невнятно буркнув, он будто включил вакуумную установку, и под ложечкой весьма ощутимо засосало. Ждан открыл глаза и обернулся к Макару.
— Какие мысли насчёт пожрать?
— Самые положительные! — ответил тот. — Осталось определить, где и что?
Ждан сел, почесал седую бороду.
— Можно здесь кое-что из сухпайков сообразить. А можно в баре горяченького похлебать. По вечерам там весь «цвет общества» трапезничает.
— Тогда давай в баре. Заодно народ посмотрю, да и сухпай сэкономим.
Макар поднялся, сунул распущенные шнурки внутрь ботинок и двинулся к умывальнику. Не спеша намылил руки, тщательно сполоснул и, набрав в ладони воды, с удовольствием умыл лицо. Сдёрнув с гвоздя полотенце, уступил умывальник Ждану.
— Стволы берём?
— Не-а, — ответил тот отфыркиваясь. — Воевать там не с кем, да и охрана за порядком бдит.
— Ну и славно.
Макар вынул из карманов магазины и каталог-регистр. Уложив боеприпасы на тумбочку, повертел брошюрку в руках и, свернув трубочкой, сунул обратно в карман. Ждан усмехнулся.
— А это зачем?
— Привык за ужином прессу читать, — пояснил Макар.
Ждан хмыкнул, открыл дверь.
— Ну пойдём, читатель.
Макар шагнул в коридор. Дождался, пока старший навесит замок, зашагал к выходу. Перед лестничной площадкой притормозил, указал взглядом в сторону двери, за которой скрылись Кочерга с Батоном, задал давно вертевшийся на языке вопрос.
— А это что за ребята?
— Лохматого зовут Батон, — ответил Ждан, ступая на лестницу. — В Зону попал сезона два назад, когда провалил экзамены в мореходном училище. Звёзды с неба ему конечно не светят, но парнишка нормальный, пока не испорченный ни духом наживы, ни бездумной жестокостью.
— А тот, который «портной»?
— Лысый-то? — Ждан замолчал, проходя мимо вахтёра. Продолжил уже на улице. — Это Кочерга. В Зоне пятый сезон. Приезжает на полтора-два месяца, бродит с Батоном и сваливает по своим делам. Достаточно известная на материке личность. Офицер какого-то подразделения в отставке. Говорят, даже работал в какой-то кучерявой конторе типа Газпрома. В общем, мужик в порядке.
— Чё ж он в Зоне-то забыл?
— Сложно сказать. Может свой характер здешним экстримом проверяет, может в командировках от своего ведомства. Одно точно, что он в Зоне совсем не ради хабара. Возможно его тянет сюда среда, под которую его специально затачивали на службе. Тут ведь, по сути, та же вечная горячая точка, с той лишь разницей, что действовать приходится не по приказу, а сугубо на своё усмотрение. Хочешь — идёшь в рейд, не хочешь — не идёшь. Сам себе командир, от распорядка дня до планирования и проведения операции. Никому ничего не должен и ни за что ни перед
— А ты как с ним? По-соседски?
— Да как-то само собой получилось. Я ему однажды ненароком кайф обломал. На него подвыпившие свободовцы залупились впятером у бара, а я мимо проходил. Ну и влез с дурацким вопросом: «Господа, это частные разборки, или я могу поучаствовать?». Они пока соображали, что ответить, пока рассматривали, пока прикидывали наши габариты, пыл поубавился. Пообещали, что мы ещё встретимся и двинули к себе на базу. Ну а мы с Кочергой — в общагу. Он поначалу злился, что я ему хорошую драку расстроил. Потом слово за слово, слово за слово. Глядь, а во многих вопросах понимаем друг дружку с полуслова. Мы оказывается в один год и в один месяц родились, с разницей в три дня.
— А эти свободовцы потом вас не встречали?
— Не-а. Они через несколько дней в Зоне накрылись. Пошли в Тёмную Долину и нарвались на бандитов. Тех человек восемь было, матёрые. Старшего свободовца сразу наповал, остальные стали отступать, да влезли на комариные плеши. Один Батон и остался.
— Вот этот самый Батон? — изумился Макар.
— Угу, — подтвердил Ждан. — Этот самый. Он тогда до ночи в плешах пролежал, потом чудом выбрался, и кое-как дополз до дороги. Там его Кочерга и подобрал, грязного и мятого, как газета в сортире.
— Именно Кочерга? — Макар потряс головой. — Вот тебе и гримаса судьбы!
— Угу. И Кочерга решил, что это неспроста. Взвалил на горб и притащил в лазарет к воякам. Теперь вместе ходят…
Небо над Зоной уже потеряло большую часть дневного света, и вход в бар выглядел ярким квадратом на фоне тёмного силуэта бывшего гаража. В глубине маячил охранник в выцветшей штормовке. Скользнув взглядом по незнакомцам, он зевнул и лениво полез за сигаретами.
На повороте бетонной лестницы, спускающейся в Бар, скучал второй охранник. В воздухе отчётливо ощущался кабацкий дух, которого утром не было. Миновав последние ступеньки, Ждан с Макаром остановились в дверях. Почти все столики были заняты, но в отличие от обычных заведений народ не торопился занять угловые и крайние, а, казалось, стремился обосноваться поближе к стойке и середине зала.
В синеватом тумане табачного дыма был виден центральный стол, с сидящим на нём лохматым мужиком в выцветшем комбинезоне. Седые длинные космы будто вздёрнуло ветром, и они так и застыли в стремительном свободном порыве. Не менее седая щетина густо покрывала щёки, скрадывая худобу сухого лица, на котором удивительно блестели глаза в обрамлении частых морщинок. Живо жестикулируя, мужик, казалось, рассказывал какую-то интересную байку, но до слуха доносились странные наукообразные термины.
Разглядев свободный столик в дальнем углу, Ждан, стараясь не греметь башмаками, мягко двинулся вдоль стены. Макар, так же бесшумно скользнул следом. Добравшись до места, сели лицом к выходу. Ждан поймал взгляд бармена, знаками заказал поесть на двоих. Макар, заворожённый азартной речью выступающего, дёрнул Ждана за локоть.
— Это чё за оратор?
— Академик! — вполголоса пояснил Ждан.
— Настоящий академик? Здесь?
— А кто знает, может и настоящий. Говорят, он ещё с первой аварии в этих местах торчит.
Брови Макара скакнули на лоб.
— Сталкерит в таком возрасте?
— Да нет, конечно, — улыбнулся Ждан. — Сам он в Зону уже давно не ходит. Разве что в научный лагерь выбирается, когда туда отряд долговцев или военных в рейд направляют.
— А чё так?
— Говорят, что его после второго взрыва очень круто в Зоне прижало. Теперь ни в Зону ходить, ни из Зоны свалить не может. А тут он нужный человек. Консультирует, даёт советы, инструктирует бродяг за долю от их предстоящего хабара.