Банковский кредит. Проблемы теории и практики
Шрифт:
Под льготными кредитами принято понимать кредиты, предоставленные банком заемщикам на более благоприятных условиях, чем условия кредитования, установленные документами банка, определяющими его кредитную и учетную политику и подходы к ее реализации [340] . Такими благоприятными условиями могут быть следующие условия: установление меньшей процентной ставки за кредит; предоставление кредита на более длительный срок, чем сроки, предусмотренные кредитной политикой банка; предоставление кредита в большем размере, чем это практикуется в банке. Иные условия нельзя признать льготными.
В отношении льготного кредитования за счет средств федерального бюджета заметим, что и оно в большинстве случаев осуществляется на платной основе. Кроме того, при подобном кредитовании используется конструкция не только кредитного договора, но и договора займа [341] . Поэтому считаем, что оснований
Кредитное соглашение, оформленное в консенсуальную конструкцию, которое предусматривает условия о размере кредита, процентной ставке по кредиту, сроке кредитования, может состояться только в случае придания ему письменной формы. При этом требование ст. 820 ГК РФ об обязательной письменной форме кредитного договора ошибочно рассматривать как частный случай применения ст. 808 «Форма договора займа» ГК РФ. Если правила п. 1 ст. 808 ГК РФ являются прямым следствием положения п. 1 ст. 161 ГК РФ, то ст. 820 ГК РФ, положения которой отражают существо договора банковского кредита, основана на требованиях п. 1 ст. 161, п. 2 ст. 162 и п. 1 ст. 434 ГК РФ. В частности, п. 2 ст. 162 ГК РФ определяет последствия для тех сделок, для которых предусматривается обязательная письменная форма. А пункт 1 ст. 434 ГК РФ предусматривает свободу в выборе формы договора, если только законом для договора данного вида не установлена определенная форма. Кредитный договор как раз и подпадает под смысл ограничения, установленного нормой п. 1 ст. 434 ГК РФ.
Не применимы к кредитному договору и положения ст. 812 «Оспаривание договора займа» ГК РФ, которые по своему содержанию не соответствуют сущности такового, поскольку кредитный договор является консенсуальным и подлежит обязательному письменному оформлению. Правила же ст. 812 ГК РФ направлены исключительно на реальную конструкцию договора займа, несоблюдение письменной формы которого не влечет признание его недействительным.
Даже деньги в кредитном договоре имеют иное функциональное значение в сравнении с деньгами, которые подлежат возврату по договору займа. Деньги в отношениях по предоставлению и возврату кредита выступают единственно возможным предметом исполнения, что исключает применение правил об отступном для прекращения обязательства как по предоставлению кредита, так и обязательств по его возврату и уплате процентов.
Исходя из положений закона о кредитном договоре, а также его существа к нему могут быть применены в субсидиарном порядке следующие правила о займе: абз. 1 пп. 1 и 3 ст. 810, п. 2 ст. 811, ст. 813, п. 2 ст. 814 ГК РФ.
Осмысление кредитного договора как самостоятельного договорного типа, что определяется не только спецификой опосредуемых им материальных отношений, но и объективно необходимыми (квалифицирующими) условиями формирования кредитного договора, ставит его в один ряд с другими договорными типами, направленными на передачу имущества в собственность, в том числе договором займа. При этом отношения, возникающие из кредитного договора, являются частноправовыми, а сам кредитный договор – частноправовым. В современной литературе предпринимаются попытки отнести исследуемый договор к публичной сфере или определить его как комплексный договор, о чем уже говорилось в настоящей работе. Тем не менее, представляется, что они не имеют под собой веских аргументов.
Показательным в этом смысле является подход И. С. Гуревича, который одним из первых попытался рассмотреть договор банковской краткосрочной ссуды в качестве комплексного договора, т. е. регулируемого нормами не одной, а нескольких отраслей права [342] . В таком подходе усматривали ошибку, и прежде всего потому, что советскому гражданскому праву не были известны комплексные договоры. Все гражданско-правовые договоры регулируются только гражданским правом, а отношения, возникающие из таких договоров, являются имущественно стоимостными отношениями.
Однако некоторые авторы рассматривают признак комплексности кредитного договора в рамках гражданско-правового регулирования. Так, К. Т. Трофимов пишет: «В силу экономического феномена банка выдаваемые им кредиты требуют особого правового регулирования. По своей природе банковский кредит является институтом, объединяющим в себе черты займа и агентирования. В зависимости от того, к какой стороне банковского баланса вы обращаетесь, банк действует или как принципал (актив баланса), или как агент (пассив баланса). Как кредитор банк является принципалом, который должен требовать отчет агента, чтобы обеспечить интересы (активы) банка. Как заемщик, однако, банк выступает в качестве агента по отношению к кредитору (вкладчику депозита, владельцу счета) и этот кредитор наблюдает за банком. Посреднический характер банковской деятельности, обезличенность денег внутри банка, невысокая доля собственных средств в осуществляемых операциях приводит к тому, что в цепочке договоров «клиент – банк – заемщик» банк фактически (но, конечно, не юридически) устраняется, и отношения превращаются в отношения «клиент-заемщик» («агент-принципал»). Роль банка сводится к организации «косвенного», в отличие от прямого товарного и коммерческого кредитования» [343] .
Предложенная точка зрения интересна, но она полна внутренних противоречий.
Во-первых, автор сначала говорит, что банковский кредит объединяет черты займа и агентирования, однако впоследствии об этом речь не идет, поскольку автор выделяет лишь агентские связи, возникающие между вкладчиком и банком, а также между банком и заемщиком.
Во-вторых, при выделении агентских связей автор определяет природу правового статуса банка либо как агента (в отношениях с вкладчиком), либо как принципала (в отношениях с заемщиком). Между тем, подводя итог, автор фактически исключает банк из отношений по перераспределению привлеченных денег. При этом вкладчика по какой-то причине автор называет уже агентом (хотя понятно, что в предложенном автором подходе вкладчик, в принципе, не может играть роль агента), а заемщика – принципалом (хотя при обращении внимания к подходу автора заемщик никак не может выступать в качестве принципала).
Если не принимать во внимание указанные погрешности в последовательности изложения К. Т. Трофимовым своего подхода, заметим, что с позиции существа как кредитного договора, так и договора банковского вклада, да и в целом с позиции сущности банка точка зрения К. Т. Трофимова выглядит весьма «сырой». Непонятно, что автор понимает под «косвенным» кредитованием. Банк выступает собственником тех средств, которыми распоряжается, в том числе посредством предоставления банковского кредита. При этом, если следовать логике автора, непонятно, о каких таких отчетах при кредитовании идет речь: за что именно должен отчитываться банк перед вкладчиком, а заемщик перед банком? Несостоятельность предложенного автором подхода заключается и в том, что, если попытаться применить положения об агентировании к процессу привлечения и размещения банком денег, несовместимость существа агентского договора и договора банковского кредита, а равно и договора банковского вклада будет налицо. С таким же успехом в отношениях по привлечению банком денежных средств и их последующему размещению можно усмотреть и признаки отношений, возникающих из договора хранения (по которому за хранителем остается право на пользование объектом хранения), и признаки отношений, возникающих из договора подряда (банк в таком случае будет рассматриваться как генеральный подрядчик, а заемщик – субподрядчиком). Этот перечень можно продолжать, однако несостоятельность указанных примеров не вызывает сомнения. Ни один из приведенных примеров, в том числе и отнесение кредитных отношений к группе агентских, не может позволить раскрыть существо отношений, возникающих из кредитного договора. Он обладает только ему присущими признаками, позволяющими ему занять свое место в системе гражданско-правовых договоров в качестве самостоятельного договора.
Интересно, но в юридической литературе встречаются точки зрения, которые вряд ли можно отнести к конкретному договору. В частности, некоторые авторы выделяют принципы, на которых базируется кредитный договор: 1) прочная правовая основа, которую составляют законы и другие нормативные акты, относящиеся к банковской деятельности; 2) добровольность вступления в сделку, выражающаяся в свободе выбора банка, к которому обращается клиент за ссудой, а также решения банком вопроса о возможности вступления в кредитные отношения с данным клиентом; 3) взаимная заинтересованность каждой из сторон друг в друге; 4) согласованность условий кредитной сделки, при которой каждая сторона пытается найти оптимальный вариант удовлетворения своих интересов [344] .
Представляется, что указанные признаки («принципы») в равной степени относятся как к кредитному договору, так и к любой другой договорной конструкции, а поэтому отражают существо любого возмездного договора (возмездной сделки). Причем естественно, что данные признаки имеют общий характер. Обращает на себя внимание лишь некорректное использование терминологии, а именно термина «ссуда», подменяющего термин «банковский кредит» («кредит»).
§2. Отдельные вопросы заключения кредитного договора