Баопу-цзы
Шрифт:
Тот, кто, на рать идучи, надевает вместо лат тростниковую накидку, а вместо шлема — широкополую шляпу, явно принимает войну за дождь. Если ему повезет и он не окажется участником сражения и не сгинет во мраке, то он не будет отличаться от человека, не поступившего подобным образом. Если же идет бой и камни со стрелами закрывают солнце, как тучи, а метательные ножи носятся вокруг в таком количестве, что, сталкиваясь, как бы образуют туман, то ясно, что беззащитное тело попало в беду.
Когда идут обильные ливни, тогда реки разливаются, выходя из берегов. Когда белый, словно шелк-сырец, снег ложится на землю, то снежинки заполняют собой все небо. И тогда каждый понимает, каково нагому бедняку, сиротливо стоящему перед лицом стихий.
Никто из-за малости зерен пшеницы или семян пастушьей сумки не будет сомневаться в величии пневм инь и ян, так почему же считается возможным из-за того, что какой-то олух неправильно учит своих учеников, говорить, что магические способы бесполезны?!»
Глава 10
Прояснение основы
Некто спросил: «Что первичнее, а что вторичнее — конфуцианство или даосизм?»
Баопу-цзы сказал в ответ: «Даосизм — это корень конфуцианства, а конфуцианство — это верхушка даосизма. В школе натурфилософов, постигших искусство сил инь и ян [475] , так много разных запретов и ограничений, что это пугает людей. Конфуцианство хотя и обширно по своему содержанию, но включает в себя мало жизненно необходимого; оно требует много трудов, но приносит мало пользы. Моисты скупы, и их учению трудно следовать; нельзя принять это учение целиком, не отклоняясь от него. Легисты суровы, и у них мало милосердия; они губят и разрушают гуманность и справедливость. Только учение даосской школы учит людей сосредоточивать свой дух и двигаться навстречу тому, что не имеет оформленной телесности. Оно объемлет все хорошее, что есть в конфуцианстве и моизме, объединяет то важное, что содержится в учениях
475
Школа натурфилософов (инь-ян цзя; у сын цзя) — одна из философских школ классического периода (эпоха Чжань-го). Создана в восточном приморском царстве Ци философом Цзоу Янем (ок. 305-240 гг. до н. э). Занималась преимущественно космологической проблематикой; разрабатывала такие категории как силы инь-ян, пять первоэлементов (у син), пневма (ци). В эпоху Хань школа прекратила свое существование, но ее идеи и подходы были усвоены как конфуцианством, так и даосизмом.
476
Великий Предел (тай цзи) — одно из базовых понятий традиционной китайской космологии; восходит к одному из приложений к «Канону Перемен» — «Сицы чжуань». Обычно обозначал одну из первых стадий процесса космопорождения, когда изначальная пневма (юань ци) впервые поляризовывается на инь и ян, приобретая отрицательную и положительную заряженность.
Знаменитый космологический символ инь-ян монада как раз и обозначает Великий Предел.
477
Шесть канонов — тексты конфуцианского Пятиканония («Канон Перемен», «Канон поэзии», «Канон истории», «Записи о ритуале» и «Весны и осени») и утерянный еще в древности (во время гонении на конфуцианцев, устроенных Цинь Шихуан-ди) «Канон музыки».
478
То есть попадать точно в цель.
Разве то, что называют Дао-Путем, относится только к делам пестования жизни? «Канон Перемен» гласит: «Вот устанавливается Небесное Дао-Путь, и его называют инь и ян. Вот устанавливается Земное Дао-Путь, и его называют мягкостью и твердостью. Вот устанавливается Человеческое Дао-Путь, и его называют гуманностью и справедливостью» [479] . И еще в «Каноне Перемен» говорится, что Дао-Путь совершенномудрого включает в себя четыре аспекта. Если же человек не соответствует этим нормам, то и Дао-Путь не будет попусту действовать через него [480] . К тому же когда государство упорядочено и наступает эпоха расцвета и равновесия, то о таком государстве говорят, что в нем есть Дао-Путь. А если государство в опасности и его государь способствует смуте, то про такое государство говорят, что в нем нет Дао-Пути. Тех, кто сидит и рассуждает о Дао-Пути, называют тремя герцогами [481] , а когда в государстве есть Дао-Путь, то бедные и убогие стыдятся своего положения.
479
Цитата из философско-космологического приложения к «Канону Перемен» («Сицы Чжуань»).
480
«Цитата из того же текста. Совершенный мудрец в своей жизни должен тщательно выверять достоинство своих слов, последствия своих поступков, облик своих орудий (или ритуальной утвари) и правильность совершения гадательных процедур.
481
Намек на главу «Чжоуские чиновники» («Чжоу гуань») из «Канона истории» («Шу цзин»; «Шан шу»). Это место разъясняется в разделе «Записки об изысканиях в области работ» («Као гун ши») «Чжоуских ритуалов» («Чжоу ли»): «Тех, кто сидит и рассуждает о Дао-Пути, называют царями (ван) и герцогами (гун)».
Ведь все рассуждения о Дао-Пути начинаются с двух рядов-форм проявления и заканчиваются всем множеством сущего, ибо нет ничего, что не исходило бы из Дао-Пути. Однако Хуан-ди и Лао-цзы держались за его корень, а конфуцианцы и моисты лишь приводят в порядок его верхушку.
Можно сказать, что наша эпоха признает лишь следующие критерии обладания человеком Дао-Путем: он должен быть широко образованным и постигшим все дела древности и современности; человек, который может, смотря вверх, созерцать, а смотря вниз, анализировать, постигая все перемены и проникая во все тонкости; который способен постигнуть в закономерности чередования расцвета и упадка, понимать сущность порядка и смуты; в его сердце не может быть никаких сомнений, а на вопросы он не может дать неправильные ответы. И если обладающий Дао-Путем таков, то, спрашивается, как же он может совершенствоваться в методах продления жизни, следуя примеру Чи Сун-цзы и Ван Цзы-цяо?
А те люди, которые живут, смотря на мир через полость бамбуковой трубки, и на основе увиденного формируют свои взгляды или же, не видя, подобно слепцам, вообще ничего, начинают произносить глубокомысленные речи, услышав, что некоторые мужи живут среди гор и лесов и творят дела, завещанные Бо-яном, и начинают клеветать на них и говорить, смеясь: «О, сколь жалок их путь! На него не стоит даже обращать внимания!» Увы! Они подобны тем, кто обращает внимание на свет светильника, горящего в комнате, но не видит сияния небесных светил, или тем, кто, словно рачки и креветки, резвится в луже во вмятине от ступни, но не ведает о бездонных пучинах необъятных просторов четырех морей, или тем, кто восхищается глубиной рек Янцзы и Хуанхэ, но ничего не знает о горе Куньлунь, где находятся их истоки, или тем, кто ценит богатый урожай клейкого проса, но ничего не желает знать о плодородии земли, взрастившей его. Таковы и люди нашего времени, безмерно чтущие одни лишь искусства конфуцианцев и ничего не знающие о даосизме, из которого конфуцианство вышло и который сформировал его.
Ведь это именно Дао-Путь лепит и выплавляет все множество видов сущего, именно оно выделывает в своем горниле два ряда-формы проявления, именно оно объемлет подобные зародышу мириады родов вещей и существ, ведь именно оно варит хмельной напиток принципов и норм вселенной.
В мире людей ограниченных и недалеких много, а глубокомысленных и незаурядных мало. Малое число не может пересилить большое, и так было всегда. Поэтому и Сыма Цянь, хоть и был велик, но не удостоился восхвалений, а Бань Гу, хоть и был мелок, но не стал объектом порицания. Но если применительно к вещам действует принцип, согласно которому, чем вещь более редкая, тем она дороже стоит, а чем она распространеннее, тем она дешевле, то почему же этот принцип не применяется к делам людей? Поэтому марь-лебеда и горох растут повсюду, а волшебные грибы бессмертия не открываются миру; ежевика и жужубы есть в диком состоянии где угодно, но трудно найти дерево, цветущее только изредка; песка и гальки на свете сколько угодно, а жемчуга и нефрита чрезвычайно мало; гуси-лебеди летают стаями, а фениксы только изредка появляются поодиночке; гадюки и ящерицы ползают по земле во множестве, а рогатых драконов почти никто не видел. Группы (бань) людей образуют множество клик, а посему совершенно понятно (гу), почему Бань Гу пришелся всем ко двору! Ведь следующие Дао-Пути внутри приводят в порядок свое тело, а снаружи заботятся о государстве, и тогда все семь небесных тел [482] следуют правильным курсом, два вида пневм пребывают в гармонии и согласии, четыре сезона чередуются должным образом, меняя холод на тепло, ветры и дожди не превращаются в губительные для людей стихийные бедствия и пламя нефритового светильника [483] ровно горит, устремляясь вверх. Сладкое вино животворного дождя является знаком проявления Благой Силы-Дэ, а ураганы и радуги усыпили свою природу неблаговещих знамений, облачные смерчи не возникают, и зловещая птица шан-ян не расправляет свои крылья. С небесной выси льется ясное сияние, и все хлеба и злаки обильно колосятся, моры и поветрия не распространяются, беды и смуты не случаются, рвы и валы не сооружаются, а копья и клевцы не применяются. Когда нет обсуждений, но делается то, что нужно, когда нет соглашений, но торжествует верность, когда нет связей, но отношения прочны, когда нет хитроумных замыслов, но достигается успех, когда нет стремления к награде, но есть усердие, когда нет казней, но есть почтение и покорность, когда не ищут, но получают, когда не запрещают, но зла не делают, когда человек возвышается, но нижестоящие не считают его бременем, когда человек становится впереди всех, но люди не считают это бедой, когда еще не прозвучал призыв, а нравы уже меняются [484] , когда приказ еще не отдан, а обычаи уже преображаются, — когда все это так, тогда можно сказать, что это эпоха упорядочения на основе следования Дао-Пути. Когда Дао-Путь процветает в мире, тогда Три Августейших и Пять Владык [485] величественно носят свои длинные одеяния и складывают свои руки, а их подданные наслаждаются изобилием. Когда же происходит упадок присутствия Дао-Пути, тогда немедленно появляются недостойные люди, наступает эпоха горя и бедствий и недостаток вступает в свои права. Ведь только если есть избыток, господствует недеяние и все само собой изменяется к лучшему; ведь только если есть недостаток, наказания становятся все более жестокими, но порок только преумножается. Простой народ в ужасе трепещет внизу, а божественная одухотворенность императора в ярости гневается наверху. Стихийные бедствия тогда обрушиваются на мир: то бурные волны выходят из берегов и разливаются повсюду, то пламенеющее солнце докрасна раскаляет землю, то горы и долины меняются местами, то зимой гремит гром, а летом идет снег. Кровь льется рекой по полям сражений, а непогребенные трупы заваливают столицу; люди, попавшие в яму страданий, обдумывают мириады планов, а потом разрубают собственные кости или продают своих же детей. Крепостные стены становятся все выше, а атаки все искуснее; рвы роются все глубже, а лестницы делаются все изощреннее. Законы и указы мудры, но воров и разбойников все больше; договоры и союзы многочисленны, но число предателей и смутьянов все увеличивается. Это бывает и в природе. Когда бушуют бури и штормы, то рыбы и черепахи вместе скрываются в глубоких омутах, или когда птиц ловят сетью с мелкими ячейками, то они собираются в стаи и улетают на болота, или когда вокруг много волков и шакалов, то мирные животные сбиваются в стаи и скрываются в лесах, или когда повар готовит пищу на сильном огне, то ее маленькие кусочки быстро превращаются в кашицу.
482
Семь небесных тел — пять планет, Солнце и Луна.
483
Пневмы (ци) четырех сезонов называются «нефритовым светильником» (юй чжу).
484
Нравы (фэн) — букв.: ветры.
485
Три Августейших и Пять Владык — см. коммент. 4 к гл. 2.
В такие времена государи и подданные меняются местами, отцы и дети угрожают друг другу оружием. В результате преданными и справедливыми начинают считаться те, кто губит свое государство, а славу сыновнепочтительных чад стяжают те, кто разрушает свою семью. Когда повсюду моры и эпидемии, тогда шаманы-целители и врачи повышаются в цене, когда Дао-Путь и его Благая Сила-Дэ забыты и заброшены, тогда конфуцианство и моизм приобретают всеобщее уважение. Если так посмотреть на этот вопрос, то легко увидеть, что первичнее, а что вторичнее, конфуцианство или даосизм».
Некто спросил: «Некогда такие совершенные люди, как Чисун-цзы, Ван Цяо, Цинь Гао [486] , господин Лао, Пэн-цзу, У Чэн-цзы и Юйхуа-цзы [487] , служили миру и вовсе не собирались скрыться в заоблачной дали. Но уже со следующей эпохи все мужи Дао-Пути неизменно стремились порвать с мирской жизнью и скрыться в уединении как отшельники. Почему это так?»
Баопу-цзы сказал в ответ: «Эпоха древности была проста, безыскусна, изощренность и фальшь тогда не дали еще даже ростков. Поэтому те, кто верил в Дао-Путь, усердно изучали его, а не верившие в него помалкивали, вот и все. Клеветнические речи не произносились их устами, а вредоносные помыслы не томили их грудь. Таким образом, совершенные люди тогда могли тихо и спокойно жить среди людей и у них не было оснований уходить и скрываться в удаленном уединении, вот и все. Чем более ничтожными становились нравы обывателей последующих времен, тем глубже делалась распространяемая ими фальшь. Сокровенное и пресное постепенно изменялось и приходило в упадок, а клики и группировки нечестивых обывателей преумножались, и тогда не верящие в Дао-Путь люди возлюбили наветы и клевету и стали называть истинное и праведное нечистым и ложным. Они даже заявляли, что и учение святых-бессмертных — пустые побасенки, которые морочат голову народу или взбунтовывают народ. Тогда уже мужи наивысших способностей стали просто стыдиться жить среди таких людей.
486
Даосские бессмертные, неоднократно упоминавшиеся выше.
487
Приведем цитату из даосской канонической «Книги отверзания Небес Высочайшего Государя Лао» («Тай шан Лао-цзюнь кай тянь цзин»), сохранившейся в даосской антологии XI в. «Семь грамот из облачного книгохранилища» («Юнь цзи ци цянь», цз. 2; составил Чжан Цзюнь-фан; сам текст относится, видимо, к эпохе Лю-чао III-VI вв.): «Во времена императора Фу-си Государь Лао снизошел на землю как Учитель и принял имя У Хуа-цзы, но некоторые называли его Юйхуа-цзы. Во времена императора Яо Государь Лао снова снизошел на землю и стал Учителем, и его стали звать у Чэн-цзы».
Выдающиеся мужи прежних времен были таковы, что они пресекали даже нарождавшиеся признаки зла и защищались даже от малейших примет злонравия. Как только они видели внешние проявления дурного, они сразу же уходили прочь, ночью — не дожидаясь рассвета, днем — не дожидаясь заката; так поступали они, завидев слабейшие намеки на зло. Как только в Чжао был причинен вред Мин Ду, Чжун-ни тотчас же велел готовить колесницы к отъезду [488] . Еще не было поднесено сладкое вино, а учитель Му уже шагал прочь под звездным небом [489] . Сказав: «Их много, а я один», — Хуа Юань отослал своих людей [490] . А тем более насколько труднее захотеть жить среди таких людей мудрому и просвещенному мужу, занимающемуся делами странными и удивительными? Ведь если река обмелеет, а водоем засохнет, то и драконы не смогут в них плавать. Если гнезда разорены, а яйца выкрадены, то и благовещие фениксы не станут собираться в стаи. Если в доме говорят злое, то и чудесные чайки не спустятся вниз. Если скосить траву весной, то осенью не вырастут грибы [491] .
488
Имеется в виду эпизод из биографии Конфуция в «Исторических записках» Сыма Цяня. Узнав о смерти Мин Ду, уважаемого им человека, Конфуций грустно смотрел на прекрасные струящиеся воды реки и сетовал, что ничем не мог помочь умершему, ибо такова была его судьба.
489
В «Жизнеописании чуского Юань-вана» из «Истории Хань» рассказывается, что Юань-ван, принимая знаменитых старцев, всегда хорошо угощал их, но один из них, господин My (Му-шэн), не любил пить вина. Поэтому царь всегда особенно потчевал его, выставляя лучшее вино. Когда на престол вступил преемник Юань-вана, господина My перестали потчевать вином. Тогда, огорченный леностью царя относительно служения старшим, господин My ушел из дворца и через несколько дней умер.
490
Сюжет из исторической хроники «Цзо чжуань» (2-й год Сюань-гуна), повествующий о том, как княжество Сун потерпело поражение от Чжэн, сунский вельможа Хуа Юань попал в плен, но потом успешно бежал из него (607 или 605 г. до н. э.). Тогда он и произнес цитируемую фразу.
491
Здесь рассуждения Гэ Хуна отчетливо эксплицируют китайскую доктрину всеобщей симпатии сродства видов (тун лэй) по принципу «подобное к подобному», заменявшую в значительной степени представление о причинно-следственных отношениях.
Как же в таком случае не вознестись на облаках и ветрах в небесные выси и не скрыться в местах сокровенного безмолвия мужам, обладающим Дао-Путем, когда мирские обыватели возводят хулу на праведное и позорят превосходное? В горах и лесах нет Дао-Пути, но только обладающие Дао-Путем могут войти в них. И делают это они не потому, что там есть Дао-Путь, а в миру его нет, а исключительно потому, что хотят удалиться от мерзости и зловония мира обывателей и сохранить свою чистоту и непорочность. Ведь когда человек входит в девять покоев [492] для занятий медитацией и созерцанием, визуализации истинного Одного, предназначенной для созывания божеств, то его никак не порадует пустая болтовня и шум и он не захочет смешаться с пылью и грязью мира. Муж, изготавливающий великое снадобье золотого раствора и перегнанной киновари и готовящий посредством плавки летучую эссенцию восьми минералов, также постарается избавиться от глупой болтовни невежд.
492
Девять покоев (цзю ши) — традиционное обозначение тихой комнаты (цзин ши), предназначенной для занятий даосским созерцанием. Название, видимо, связано с верой в девять дворцов бессмертных на Полярной звезде.