Бар на окраине
Шрифт:
Издалека доносился чей-то заливистый смех, гундосое пение Лильки, звяканье посуды, а мне почему-то захотелось незаметно выскользнуть отсюда и бежать, бежать, не разбирая дороги…
Я прислонила швабру к двери и остановилась. Состояние страха и опасности сгустилось, и на лбу выступила легкая испарина.
Сердце вдруг неистово заколотилось, и на какой-то момент я впала в бессознательный ужас.
Бежать, немедленно бежать!..
А где здесь люди-то? — вдруг громко, как паровой молот, застучал в голове голос человека
А кто остальные?!.
Я безотчетно попятилась к двери.
…Ну и местечко выбрал ваш кавалер!..
…Дурная слава идет об этом баре… — мысли начали носиться в мозгу, как угорелые, перебивая одна другую.
… — Арина! — кто-то потряс меня за плечо.
Я медленно обернулась. Передо мной стояла черноглазая, черноволосая Полина, похожая на цыганку.
Что она здесь делает? Она никогда не заходила ко мне в подсобки! Она пришла специально, что бы помешать мне уйти!..
— Меня Лидия Никитична за тобой послала. Таня сказала, ты сейчас придешь, а тебя все нет и нет… Ой, а что это с тобой? Ты такая бледная!
— Бледная?.. — язык едва ворочался. — Не знаю… Сердце что-то щемит…
— Ой, батюшки! — всплеснула руками помощница по кухне. — Сейчас!
И она гибко, бочком, выскользнула в полуоткрытую дверь.
Я выглянула в полумрак узкого коридора. Никого. Кинула взгляд налево, в сторону стойки и зала, откуда пробивался более яркий поток света. Какое-то чувство, не поддающееся осознанию, неумолимо тащило меня прочь из этого места.
Скорее к выходу!
Но прокрасться надо так, что бы не заметили Вовка и Лилька, и еще старик Прохор…
Я осторожно вышла из комнатки, еще раз оглянулась по сторонам. Сделала решительный шаг и столкнулась с Полиной, державшей в руке стакан с водой.
— На таблетку, — сунула она мне что-то в руку, — и запей. Это от сердца.
Я вдруг вспомнила старинную английскую сказку про царство душ, где живому человеку нельзя было съесть ни кусочка и выпить ни глотка, иначе он навсегда останется там…
Но ведь я же здесь постоянно что-нибудь перекусываю, и ничего, каждое утро живая выбираюсь наверх…
Чувствуя, что в голове опять наступает уже привычный за последние дни сумбур, я уставилась на Полину. Девушка тревожно смотрела на меня черными как ночь глазами.
— Мне уже лучше, — заверила я ее. — Таблетку возьми назад. Просто попью водички.
И я хлебнула из стакана. Вода показалась мне солоноватой.
— Точно лучше?.. — усомнилась Полина.
— Ага, — кивнула я, немного приходя в себя.
Может, этот человек — просто сумасшедший?..
…А не много ли сумасшедших за каких-то три дня?..
— Ты убрала уже? — спросила Полина.
Несмотря на то, что страх постепенно разжал свои клещи, мне почему-то не захотелось возвращаться
Кроме какой-то приблудной кошки.
— Да, убрала, — уверенно подтвердила я.
— Тогда пойдем пожуем, — оживилась Полина. — Любишь творожную запеканку со сливовым вареньем?..
Да ну его, этого мужика в шляпе! Ей-богу, как можно было воспринять всерьез такую околесицу?!
— Конечно, люблю! — сказала я, повеселев.
И, влекомая черноокой цыганкой, начала спускаться в кухню.
Лидия Никитична, увидев нас, широко улыбнулась.
— Ну, наконец-то! Совсем ты заработалась, девочка моя, перекусить некогда. Я уж Полинке говорю, сходи за Ариной, а то вся еда простынет!..
И она повернулась к плите, доставая угощение.
Не успела я усесться за стол, как передо мной очутилась тарелка с изумительно пахнущей запеканкой.
— Вот, кушай на здоровье!
— Ей плохо было, — тихо сообщила Полина кухарке.
— Плохо?.. — обернулась та на меня. — Так тебе, милая, отпроситься надо у Ивана Ильича. Ишь, и впрямь белая какая, ни кровинки в лице…
— Сейчас получше уже, — покачала головой Полина, ставя передо мной чашку с ароматным чаем.
— Правда, намного лучше, — согласилась я и даже улыбнулась, — с такими хорошими людьми все болезни сразу излечиваются!..
Людьми?.. А кто тут люди-то?.. — опять всплыла на поверхность странная фраза.
Разговор однозначно произвел на меня неизгладимое впечатление.
— Нет, все ж-таки надо Ивану Ильичу-то сообщить… — стояла на своем Лидия Никитична, тщательно моя руки и вытирая их жестким полотенцем.
— Сейчас сообщу, — кивнула Полина, и не успела я возразить, как она стремглав метнулась из кухни.
ГЛАВА 17
Загадочная витая лестница, вопреки ожиданиям, оказалась не очень длинной — три пролета, но небольших: первый в десять ступеней, второй — в семь, а последний и вовсе в четыре ступени. Я стою на последней ступени и упираюсь во что-то. По-моему, это дверь… Сейчас освещу ее фонарем…
На всякий случай, если кто-нибудь вернется и обнаружит меня, я в качестве алиби притащила наверх ведро и швабру.
Да, это точно дверь — высокая, из темной породы дерева. Похоже на орех. Я поддала ее плечом — заперто. Потом навалилась на нее изо всей силы. Дверь оказалась еще и на редкость крепкой — и под моим грубым ударом, и под тяжестью тела она даже не шевельнулась.
Огорчившись неудачей, я немного отступила и тщательно ее осмотрела.
Дверь была покрыта густым слоем пыли. Тяжелая ручка, похоже, из меди, заросла паутиной. Нечасто сию потайную комнату отпирают…