Бар на окраине
Шрифт:
— Да, да, солнышко мое! — умоляющим тоном произнес страдалец.
«Бедняжка, сейчас заплачет», — зло подумала я, вспоминая его исключительную жадность.
От моего категоричного тона профессор даже стал заикаться.
— Я… я…
— Да ладно, приеду, — прервала я его блеяние, засовывая ногу в штаны, и швырнула трубку в кресло.
Ишь ты, верующий! Завтра такой праздник!.. — мысленно передразнила я. — А самому не терпится нарушить заповедь «Не прелюбодействуй!..»
Погоди… Как
И они тоже — директор и дворник — сказали «завтра»…
Но ведь… ведь сегодня только пятое!
В душу невольно закралось сомнение. Неужели опять… как тогда, с пропавшей предновогодней ночью?!.
Я рывком включила радио.
«Прогноз погоды на сегодня, шестое января…»
В виске забилась тонкая жилка.
Шестое января.
Как же это?..
Ведь вчера было четвертое!
— Вчера же… вчера было четвертое… — пробормотала я, заикаясь, подобно Мстиславу Ярополковичу.
Телефон зазвонил в третий раз.
— Да иду, мать твою!.. — рявкнула я в трубку и вдруг поняла, что вот-вот разрыдаюсь.
— Хорошо, жду вас, такси у подъезда, — спокойно ответил мужской голос.
— Вот черт…
Я быстро застегнула джинсы, сунула ноги в сапоги и выскочила навстречу вежливому таксисту.
— Наконец-то, радость моя! — Мстислав Ярополкович встретил меня у двери в длинном халате и заключил в свои цепкие объятия.
— Какая ты нарядная!.. — подозрительно произнес он, выпустив, наконец, меня из рук и оглядев полушубок. — Откуда это?
Увидев вслед за полушубком новые сапоги, доктор наук явно почуял неладное и дрогнувшим голосом уточнил:
— Нашла богатого, что ли?
Я оглядела его роскошно обставленную квартиру, покосилась на фирменные очки, на дорогое кожаное пальто, висящее на вешалке, и вспомнила, как три месяца ждала покупки компьютера то после пенсии, то после премии…
— Нашла, — беззаботно заявила я, пройдя в огромную гостиную и развалившись на мягком диване.
— М-м… — растерянно промычал Мстислав Ярополкович. И добавил потухшим голосом: — Кофе?..
— Угу, — сказала я, забираясь с ногами на диван и включая телевизор.
— Главные события сегодня, шестого января. В преддверии великого праздника, Рождества Христова…
Я снова вздрогнула. Похоже, рассиживаться некогда.
Все случится сегодня.
Я поняла, что нахожусь здесь только потому, что все в этом доме, не связанном с последним страшным периодом моей жизни, успокаивает меня. Где-то на кухне крутится совершенно земной Мстислав Ярополкович, заядлый материалист, и в его присутствии кажется, что все, о чем я думаю сейчас — не что иное, как глупые бредни…
Я и сама будто уверовала в это, когда Прохор Яковлевич вывел меня из светлой, тихой кухни,
— Сегодня, шестого января… — вновь начала диктор.
Сейчас выпью кофе, и сразу домой.
Последний день, такой нужный, такой необходимый день пропал бесследно!..
— Тебе не скучно? — выглянул из кухни профессор в фартуке. — Хочешь, посмотри альбомы с фотографиями. Вон, лежат на журнальном столике!
Я потянулась за стопкой альбомов и, почти не глядя на фотографии, начала машинально их перелистывать.
Из кухни вдруг раздался резкий возглас.
— Ты что, руку обжег? — встревоженно спросила я.
— Какой упадок нравственности в обществе! — послышалось в ответ.
— Где упадок? — поинтересовалась я и выглянула в окно.
Внизу, в скверике, стояли в обнимку парень и девушка.
— В наши годы не принято было так себя вести на людях! — раздалась гневная реплика, и в дверях появился хозяин с подносом.
— А где жена и дочь? — полюбопытствовала я, переворачивая страницу альбома.
— Они в санатории, завтра вернутся, — спокойно сообщил борец за нравственность, ставя поднос на столик передо мной. — Угощайся, моя девочка.
— Подарки, — напомнила я высокомерно.
— Сейчас, сейчас… — засуетился донжуан. Я, усмехнувшись, пронаблюдала за тем, как он, подняв зад, судорожно копается в красивом дорожном чемодане. Мне совершенно не интересны были его подарки, просто хотелось удовлетворить свое любопытство — на что же расщедрился скупец?..
— Вот! — сияя, Мстислав Ярополкович положил передо мной почти невесомое золотое колечко и цепочку — тоненькую, как волосок.
— Ого! — деланно восхитилась я. — Ничего себе. Спасибо, мой золотой!
И чмокнула старого дурака в щеку.
И вспомнила почему-то, что в бабушкиной шкатулке лежат тяжелые старинные серьги с крупными бриллиантами и такой же литой перстень.
— …А это Верочка в пятом классе, — благодушно сообщил похваленный мной возлюбленный, присев рядышком и глядя через мое плечо в альбом.
Я сделала вид, что очень заинтересована его дочерью в пятом классе, потом, выдержав секунды три, перевернула следующую страницу.
И онемела.
— А это Верочка с однокурсниками, — прокомментировал Мстислав Ярополкович, не заметив моей реакции. — Это она на первом курсе еще.
— А это кто? — спросила я тихо, ткнув пальцем в стоящего рядом с ней в группе молодых парней и девушек
Вовку.
— Это?.. Это Володя Масленников. Хороший парень, спортсмен…
Я друг тебе…
— Я и родителей его хорошо знаю, и брат его у нас учился — талантливый парень! И Володя тоже — умница, светлая голова…
Я смотрела на счастливое юное лицо, смеющиеся карие глаза, волосы…