Барбаросса
Шрифт:
– А что же будет с Хулио?
– Помочь ему мы бы все равно не смогли, я почти уверен, что стрела, попавшая ему меж лопаток, отравленная.
– Откуда ты все это знаешь, лейтенант?
– Один такой дервиш попал нам как-то в плен. И мы его допросили. По всем подвальным правилам. Он перед этим выбил глаз нашему капитану. Но хватит, я вижу, все отдышались.
– А попить так и не попили…
– Не скули, Освальдо, если мы выполним поручение генерала Тобареса, ты до конца дней будешь вместо воды пить кипрское.
– Главное, чтобы конец этих дней не подстерег
Петляя между одичавшими пальмами, люди Мартина де Варгаса вновь побежали на восток. Лейтенант на бегу их подбадривал рассказами о том, какие они смогут купить чудеса за те деньги, что им будут выданы в качестве наградных.
– Главное, успеть до захода солнца к стенам Мешуара. Любой ценой.
– Почему… именно… до заката?
– В темноте крепость легче выдать за населенную. Зажигай побольше факелов, и все. Мне нужно все рассмотреть при дневном свете.
– Так беги сам. У тебя ноги легче, чем у меня мысли. Мы же только обуза для тебя.
– Сейчас да, сейчас обуза, но когда мы доберемся до крепости, вы станете тремя парами глаз, мы осмотрим Мешуар с разных точек, ничто не должно от нас укрыться.
– Лейтенант!
– Вижу, вижу. Прячьтесь!
– Это же просто крестьянин со своей арбой. Он везет зелень на рынок.
– Не важно, что он везет, важно, заметил он нас или нет.
Изможденные, с запекшимися ртами, присыпанные белой пылью, стояли пехотинцы в обнимку с волосатыми пальмами. Мимо трусил ничем не примечательный старичок на высокой деревенской повозке, запряженной мулом-трехлетком.
– Он не увидел нас.
– А если увидел, то обязательно расскажет о нас в крепости. Старые крестьяне болтливы.
– Что же делать, лейтенант? Он прибавляет ходу. Мартин де Варгас поднял с земли средних размеров камень и швырнул в спину старику. Попал точно в затылок. Старик упал спиной на корзины с зеленью.
Повозку мгновенно стащили с дороги, чтобы она никому не бросилась в глаза. Трофеи были невелики – фляга с верблюжьим, полускисшим молоком да приторные смоквы. Жуя их на лоду, команда отправилась дальше.
– Видите вон там, в седловине меж двух голых холмов, башню?
– Это он?
– Ты угадал, Илларио.
– Святая Мария, неужели дошли?
– Теперь нам нужно быть втройне осторожными. Насколько мне известно, нынешний хозяин Мешуара – человек очень хитрый и не любит, когда к нему приближаются без его ведома.
– А кто он, этот хозяин?
– Хм, теперь уже можно рассказать. Сам Харудж, прозванный Краснобородым.
Как ни измучены были солдаты жарой, после подобного сообщения их обожгло морозом.
– Что вы повесили свои носы, клянусь всеми чинами ангельскими и архангельскими, мы закончим это дело как следует. Обратной дороги все равно нет.
– Нет, ты не победишь, Мартин де Варгас,– прошептали чьи-то запекшиеся губы, но лейтенант не услышал. Он смотрел из-под руки на укромную башню, как будто с такого расстояния можно было что-то в ней увидеть.
Те примерно полтора часа, что понадобились двоедушному Камильбеку
Салим ат-Туми, не возражая генералу по существу, всячески старался уклониться от каких-либо решительных шагов. Дон Игнасио пропитывался все большим презрением, видя, как несчастный старик боится своего начальника стражи.
– Может быть, вы, ваша милость, не уверены даже в своих телохранителях? – догадался генерал.
Шейх ничего не ответил и почти с остервенением стал теребить бирюзовые четки.
– Тогда разрешите это сделать моим людям.
– Прошу вас, говорите тише.
– Да, я знаю, стены, уши…
Дон Игнасио задумался. Дело уже не представлялось таким простым, как час тому назад, когда ему удалось убедить шейха во враждебности Камильбека. Если все во дворце, вплоть до телохранителей шейха,– это люди, лично преданные начальнику охраны, есть только один выход…
На другом краю бассейна появился высокий чернобровый евнух-сириец и сообщил певучим голосом, что досточтимый Камильбек вместе со своим гостем ждет у ворот сада позволения войти.
Позволение было дано.
– Ваша милость, позвольте мне хотя бы послать за подкреплением. На городских стенах до трех сотен моих солдат.
– Но если они уйдут со стен, кто будет нашей охраной от вашего страшного Харуджа?
– Харудж в Мешуаре, а оттуда завтра же отправится ко престолу Всевышнего, если вы позволите мне сделать то, что надлежит сделать.
Лицо шейха скривилось как от зубной боли – настойчивость испанца его утомила.
– Когда станет известно, что дворец занят испанскими солдатами, а друг бея Сослана арестован, кабилы войдут в город, и не как наши союзники.
– Но с ними можно будет объясниться, я берусь это уладить.
– Поздно,– сказал шейх.
И в самом деле, Камильбек и его гость приближались к подушечной горе шейха Салима, обходя с разных сторон бассейн с двумя видами рыб. Явление двух военачальников напоминало отчасти боевую операцию.
Хозяин дворца и города только безропотно вздохнул по этому поводу.
Бей Сослан поприветствовал шейха как младший старшего, хотя по всем тогдашним нормам и меркам был ему вполне ровнею. Во время их совместного плавания по заливу с Камильбеком они обговорили последние детали дела, задуманного ими еще несколько месяцев назад. Было решено убить Салима ат-Туми сегодня вечером и свалить все на генерала Тобареса. Легко можно было пустить слух, что ссора произошла во время многочасовой беседы генерала со старым шейхом. Испанец хотел, чтобы владетель Алжира подтвердил свою присягу по отношению к трону испанских королей вне зависимости от того, кто именно сидит на этом троне. Свободолюбивый старик отверг генеральские доводы, чем вызвал его ярость. Дон Игнасио пронзил шейха кинжалом.