Барбаросса
Шрифт:
Отставной лейтенант ничего об этом не знал, и более того, знать не желал. У него была цель, и он положил себе достигнуть ее любой ценой. Никакое иное будущее он не считал для себя возможным.
Надо ли говорить, что ворота дома такого большого вельможи, как генерал Наварро, были в этот час заперты. Заперты для всех, включая ретивых отставных лейтенантов. Вместо того чтобы успокоиться и отправиться на поиски гостиницы с тем, чтобы явиться на прием к генералу попозже, Мартин де Варгас задумался, как ему преодолеть это препятствие немедленно. Он был уверен, что если даже Педро де Наварро лежит сейчас в постели, то от стука лейтенантских
Оставалось только каким-нибудь образом добраться до него. Судя по тому, как вели себя стражники у входа и слуги, которых ему удалось разбудить своим криком, союзников у него в этом деле не было.
Что же, отступить?
Но если он отступит здесь, как он может рассчитывать на успех там, под стенами Алжира!
Что делает полководец, перед тем как начать штурм крепости? Для начала он как следует ее осматривает.
Дом Педро де Наварро был устроен на арабский манер. Внутри ограды было устроено несколько уютных садиков с арками, беседками и фонтанами. Правда, фонтаны пересохли. Реконкиста [38] отдала в руки победоносных испанцев все достижения цивилизации мавров, но не всеми из них победители научились как следует пользоваться.
38
(исп,reconquistar – отвоевывать) – отвоевание коренным населением Пиренейского полуострова территории, захваченной арабами. Война тянулась с переменным успехом несколько веков, пока наконец в 1492 г. не пал последний оплот арабов на юге Испании – Гранадский эмират.
В одном из этих милых, укромных цветников лейтенант заметил парочку женщин. Очевидно, необыкновенно чудесное утро подняло горделивых испанок с постели и увлекло в сад. Они прогуливались. Судя по одежде, госпожа со служанкой.
Мартин де Варгас вознес тихую молитву небесам. Теперь у него появилась надежда.
Не откладывая ни на секунду исполнение замысла, он полез по замшелой стене, цепляясь пальцами за выступы и углубления. Он не знал, кто эти женщины, он не знал, что скажет им в первый момент, более того, он вообще не представлял, что им скажет, но был уверен, что находится на правильном пути.
–Ах!
– Пресвятая Дева!
Такими возгласами он был встречен. А еще смертельной бледностью и полным оцепенением. Ни госпожа, ни служанка, видимо, не привыкли к тому, чтобы им под ноги во время уединенной утренней прогулки падали незнакомые и вооруженные мужчины.
Госпожа оказалась крепче дуэньи. Старая дева, покачавшись немного, мягко рухнула в какой-то не слишком колючий куст. И затихла в нем.
Мартин де Варгас выпрямился и тут же сломался в изысканнейшем поклоне. Шляпу он потерял во время прыжка, тем не менее сумел в полной мере выполнить все предписанные этикетом движения.
По крайней мере, девушка поняла, что перед нею не утренний грабитель, а человек из общества. Это, правда, ее не слишком обрадовало, ибо свидетельствовало, что в данный момент ничто не угрожает лишь ее жизни, но
Что для испанки дороже, объяснять не надо.
– Сеньорита, моя жизнь в ваших руках!
Дочь хозяина (это была она) отступила на шаг и подумала, что сейчас самое время закричать. Мартин де Варгас сделал умоляющее лицо:
– Не надо! – И упал на колени.
Когда такой мужчина оказывается на коленях, грех не выяснить (даже будучи добродетелью во плоти), о чем именно он молит. Ведь выслушивание просьбы не означает согласия ее выполнить.
Тем более что старуха Ливия все еще валяется без чувств.
– Кто вы такой, сеньор, и что вам от меня нужно?
Лейтенант приободрился. Если женщина между криком и беседою выбирает беседу, первый бастион можно считать взятым.
– Я несчастнейший из несчастнейших, я тот, кто хочет умереть, а ему навязывают жизнь.
Впоследствии будет сказано, что женщина любит ушами. И более всего на нее действуют фразы, лишенные на самом деле всяческого смысла.
Миранда, дочь победителя сарацин, была девушкой отнюдь не глупой, умела писать на трех языках, знала толк в поэзии своего времени, королевский астроном преподавал ей карту звездного неба, а сам кардинал Хименес провел с нею несколько бесед на богословские темы. Женский ум, получивший к семнадцати годам такую бездну научных сведений, не мог не считать себя независимым. Миранда была не слишком хороша собой и слишком уверена в себе. Она считала, что прекрасно разбирается в людях,– такого человека очень просто обмануть.
– Вы говорите, что разлучены с предметом ваших страстных желаний?
Лейтенант, собиравшийся встать с колен, вновь застыл. В голове его была только одна мысль – как бы не сказать чего лишнего.
– О, как сразу вы меня поняли!
– Встаньте и расскажите мне, в чем ваше горе. Я не обещаю вам помочь, но обещаю выслушать.
– И это уже слишком много. Слишком!
– Заклинаю вас всем святым, встаньте!
Миранда заволновалась. Перед нею истекал чувством (не важно каким) молодой, красивый мужчина. При этом в любой момент могла очнуться эта дура
Ливия, в любой момент мог появиться кто-нибудь из слуг. Ситуация была восхитительно рискованной.
Мартин де Варгас с колен не поднялся, он просто посмотрел пронзительным взором снизу вверх, и взор этот немного ослепил девушку. Даже сквозь ткань мантильи.
– Кто вы?
– Меня зовут Мартин де Варгас.
Имя это было Миранде отдаленно знакомо, за отцовским столом оно упоминалось несколько раз. Упоминалось в каком-то сомнительном контексте. В чем сомнительность? Ах да, дуэль. Этот офицер несколько раз дрался на дуэли и, судя по его внешнему виду, остался цел. Из-за чего были эти дуэли? Как будто неизвестно, из-за чего они бывают,– из-за женщин.
Миранда решила быть особенно осторожной:
– А он, предмет ваших вожделений, он прекрасен? Что он из себя представляет?
Мартин де Варгас зажмурился, как бы боясь сказать взглядом больше, чем нужно.
– Да, она прекрасна. Она для меня все: и победа, и поражение, и жизнь, и смерть.
– Но почему вы здесь?
– Вы еще не догадались?
– Клянусь святыми дарами, нет.
Мартин де Варгас встал, Миранда почувствовала, что ее охватывает озноб.
– Потому что только вы можете мне помочь. Моя жизнь, мое счастье находятся в ваших руках.