Барбаросса
Шрифт:
Р. В. Не могу ответить точно. Может статься, кому-то из офицеров такая мысль в голову приходила. Но так или иначе разведка послана не была.
О. X. Насколько я понимаю, Харудж сумел как-то к вам подкрасться.
Р. В. Клянусь всеми ранами святого Себастьяна, план его был чрезвычайно прост. Трудно поверить, что никому из опытных офицеров нашего форта он не явился в голову за все те часы, что продолжалось молчаливое противостояние,
О. X. Так бывает. Гений указывает на то, что лежит у всех перед глазами, нужно только нагнуться и поднять.
Р. В. Вы сказали «гений», святой отец?
О. X. Сказал. Именно это и сказал, а вы что, держитесь другого мнения?
Р. В. Нет, нет; именно так я и думал, только смел себе признаться. Только гениальный военачальник мог так хитро и просто все устроить.
О. X. Не переусердствуйте в восхищении. Гений, да только злой.
Р. В. Да, да, я понимаю, святой отец.
О. X. Ничего вы не понимаете. Итак, что именно он там совершил?
Р. В. Он принял во внимание, что берег к западу от городских стен уходит в море не полого, а обрывается весьма круто. И высота обрыва достигает не менее десяти – двадцати футов. Так что если двигаться под прикрытием этого обрыва, то можно подойти к стенам города вплотную, на расстояние в какую-нибудь сотою шагов. А может, и того меньше.
О. X. Так он и сделал?
Р. В. В тот момент, когда наши канониры начали соловеть от жары и однообразия, вдруг как бы, из-под земли вырвалась на поверхность целая толпа озверевших разбойников. До зубов вооруженных, с криками, от которых леденеет кровь.
О. X. И это произошло как раз напротив вашей батареи?
Р. В. Таков был Божий промысел.
О. X. Что же ваши канониры и что же вы?
Р. В. Вы же знаете, мы, испанцы, не любим неожиданностей. Особенно неприятных.
О. X. Понимаю, ваши люди обратились в бегство?
Р. В. Для начала они растерялись.
О. X. А лейтенант Эспиноса?
Р. В. Думаю, он не утратил храбрости, но зато утратил представление о том, что нужно делать.
О. X. Что тут могло быть неясного: стрелять из пушек, ведь фитили, по вашим словам, были наготове.
Р. В. Так-то оно так, но пираты были слишком близко. Пушки пришлось бы перенацеливать, а пока бы шло перенацеливание, они подобрались бы еще ближе. И так до бесконечности. Нужна была пушка, которой можно было бы управлять так же свободно, как шпагой.
О. X. И такая пушка у вас оказалась?
Р. В. Благодарение Господу, я, и находясь на службе, не оставил своих оружейницких пристрастий. Собственным иждивением была отлита мною небольшая медная пушчонка, которую можно было зарядить менее чем фунтовым ядром. Поднять ее могли всего лишь два крепких солдата. Я тут же бросился к ней, благо она находилась на батарее.
О. X. А сарацины в это время уже у самых стен? Вы рассчитывали одним выстрелом решить исход штурма?
Р. В. Нет, я не был наивен. Рассчитывал я лишь на одно – что мне удастся вселить немного смелости в наших солдат. Увидев сраженного сарацина, услышав гром выстрела со своей батареи, они бы смелее
О. X. Все случилось так, как вы предполагали?
Р. В. Благодарение Создателю, даже лучше. Установив свое создание на спине одного солдата и с помощью другого вращая ствол, я вышел к брустверу. Пираты уже преодолевали неглубокий ров, выдолбленный в каменистой земле. Они были от нас на расстоянии сорока шагов. Низкая глинобитная стена не задержала бы их надолго, оставались какие-то мгновения до кровавой рукопашной схватки.
О. X. Вы стреляли наугад?
Р. В. И да и нет.
О. X. Что это значит?
Р. В. Я сразу же высмотрел в толпе атакующих вожака.
О. X. Каким образом?
Р. В. По повадкам. Он бежал впереди. И по одежде. Он был одет более богато.
О. X. Вы все это успели рассмотреть в такой суматохе и спешке?
Р. В. Понимаю, что слова мои могут звучать неубедительно, но только так оно и было, клянусь всем святым.
О. X. Погодим пока с клятвами. Вы увидели вожака, и что же, сразу поняли, что это Харудж?
Р. В. Я догадался.
О. X. Вы когда-нибудь видели его прежде?
Р. В. Нет.
О. X. Так каким же образом вас посетила эта догадка? На чем она была основана?
Р. В. Не знаю, я догадался. Не спрашивайте меня, святой отец, ничего больше я сказать не смогу.
О. X. Скажите, когда вы увидели сарацинские корабли, вы сразу догадались, чьи они?
Р. В. Многим в городе был известен флаг Харуджа.
О. X. Каков он?
Р. В. Зеленое поле с широким золотым кантом.
О. X. Никто больше не рискнул бы плавать под этим флагом, ни один пират?
Р. В. Это было опасно.
О. X. Харудж мог отомстить?
Р. В. Больше опасности было бы от тех, кто считал себя врагом Харуджа. Очень многие мечтали о победе над ним. И генуэзцы и венецианцы, не говоря уж о наших, испанских флотоводцах. Подняв зеленый флаг с золотым кантом, любой пират подверг бы себя слишком большому риску.
О. X. Что же, сам Харудж не подвергал себя риску, плавая под этим флагом?
Р. В. Не знаю, святой отец, у меня путаются мысли от ваших вопросов. Право, я не слишком силен в логике и прочих умственных рассуждениях. Одно могу сказать, так получалось, что Харудж под своим флагом был непобедим, любой другой сделался бы смертником.
О. X. Оставим это. Вернемся к покинутому нами моменту. Вы увидели Харуджа и задумали попасть именно в него?
Р. В. Да, святой отец.
О. X. Сделать это было легко?
Р. В. Сделать это было невозможно!
О. X. Отчего же?
Р. В. Он бежал, а моя пушка, хоть и была подвижнее всех прочих, оставалась все же слишком грубым орудием. Я мог рассчитывать только на попадание в толпу пиратов. Я мечтал сразить Харуджа, я молился об этом, но был уверен тодько в том, что мое ядро упадет где-то среди бегущей толпы.