Бармен и его Швабра
Шрифт:
— Да вы прямо Терминатор!
— Кто?
— Кино такое. Не видели?
— Нет. Впрочем, неважно. У нас тихий городок, но, если что, я всегда рядом.
«Депутатор» встал, надел фуражку и вышел. Видимо, вернулся на службу. Ни в тот день, ни позже полиция не поинтересовалась, по какому праву я распоряжаюсь в баре, не спросила лицензию на торговлю алкоголем и не проверила документы.
Кому-то это могло бы показаться странным. Но не мне.
***
Люди в тот день приходили и уходили. Кто-то задерживался у стойки, кто-то садился за столик, кто-то выпивал стаканчик, кто-то (муж владелицы мотеля) планомерно надирался
— Включите звук, это мой любимый момент, — попросил очередной клиент, сидя у стойки.
Протянув руку (пульта нет), я повернул массивную ручку громкости на телевизоре. Там шло то же самое ток-шоу:
— …Апория о стреле утверждает, что летящая стрела неподвижна, так как в каждый момент времени она занимает равное себе положение, то есть покоится. Поскольку она покоится в каждый момент времени, то она покоится во все моменты времени, то есть не существует момента времени, в котором стрела совершает движение. Вот так и время распада метастабильного квантового состояния любой системы прямо зависит от частоты событий измерения её состояния. Поэтому контролируемая система никогда состояние не изменит. Этот парадокс доказан экспериментально: например, если попытаться перевести атом в другое состояние с помощью излучения и одновременно измерять его состояние ультрафиолетовым лучом, то переход потребует гораздо больше энергии, чем вне процесса наблюдения. Наблюдение надёжно фиксирует состояние…
— Вам это правда интересно? — спросил я.
— А вам нет?
— Слишком академично на мой вкус.
— Вы так считаете? Видите ли, дело в том, что человек и наблюдаемый им мир является как раз той самой квантовой системой в метастабильном квантовом состоянии. Поэтому мир не меняется, пока вы на него смотрите, но стоит на секунду отвернуться…
— Простите, я сейчас.
— Ты куда ручонки тянешь? — спросил я Швабру, пристраивающую стакан к пивному крану.
— Один стаканчик, — фыркнула та. — Пить хочется.
— Тебе лет сколько, напомни?
— Ну, допустим, семнадцать.
— Вот тебе и «ну». Вон, тоник в холодильнике. Отлично утоляет жажду. Для тебя — за счёт заведения. Или ты хочешь, чтобы бар лишили лицензии?
Я понятия не имею, есть ли у бара лицензия, но так звучит весомее.
— Зануда, — буркнула Швабра, открывая холодильник.
Когда повернулся обратно к стойке, безымянного посетителя уже не было, и я о нём не вспомнил. Только телевизор работает со звуком:
— …Так же связано с локальной геометрией пространства-времени и квантовое состояние сознания, определяемое через потенциал действия нейрона. То есть то, что мы называем уровнем личного детерминанта…
С облегчением скрутил громкость на ноль, оставив диктора открывать рот беззвучно.
***
— Никто не наблевал, надо же, — мрачно удивилась Швабра, — везёт мне в первый день.
Она идёт по залу, поднимая стулья на столики.
— Здесь довольно приличная публика, — сказал я и сразу поправился, посмотрев на мужа хостес, спящего головой на столе. — В основном.
— Приличная? Тогда почему бы ей не целиться
— Некоторые особенности мужской анатомии…
— Иди к чёрту, я знаю про анатомию. У меня брат-кретин, который, когда напьётся, таскается по дому голый. «Проветривает хозяйство», как он говорит. Хорошо хоть в бар не ходит.
— Почему?
— Он тупой. На Заводе платят гроши. Денег вечно нет. Тут одна семья гонит самогон, тоже своего рода бар. Там разливают сивуху по баночкам из-под джема и можно закусить подгнившим яблоком. Брат после работы там пасётся, вместе с такой же публикой, потом льёт мимо унитаза и никогда не убирает за собой. Если это анатомия, то не та, что в штанах, а та, что в башке, — Швабра натянула резиновые перчатки по локоть, подхватила с пола ведро с водой и направилась к двери в туалет. — Как же я всё это ненавижу!
— Деньги! — девушка протянула худую руку с обрезанными аккуратно, но почти под корень ногтями.
— Ты проработала всего один день…
— Так заплати за него, иначе он станет последним! Хочешь сам отмывать стену вокруг писсуара?
— Нет, — признался я, — но разве тебе не удобнее было бы получать за неделю?
— Я сама знаю, что мне удобнее! Деньги давай!
Залез в кассу и отсчитал оговорённую сумму. Подумав, добавил ещё немного.
— Это ещё за что? — подозрительно спросила Швабра.
— Стартовая премия. Первый рабочий день и всё такое.
— Может, и пива нальёшь тогда? Никто не увидит.
— Нет. Совесть не позволяет.
— Зануда.
— Я босс, мне положено.
— Босс грибами порос! До завтра, босс! — фыркнула девушка и ушла.
Я вздохнул и направился к последнему клиенту, спящему на столе.
— Думаю, доставить тебя домой — мой барменский долг. Давай, обопрись о плечо…
Пьяница шёл почти сам, покачиваясь и загребая ногами, повисая на плече и мучительно икая, но в остальном не нарушая приличий. В заднюю дверь кафе пришлось долго стучать, открывшая её хостес, которую я в голове называю Мадам Пирожок, в халате и бигудях.
— Простите, — зевнула она, — задремала что-то. Много он выпил сегодня?
— Не знаю, что для него «много». Я бы сказал «достаточно».
— Так вы что, не принесли счёт? — удивилась женщина. — Этак вы проторгуетесь, молодой человек!
— Действительно, как-то не подумал. Ничего, принесу завтра. Насколько я понимаю, это постоянный клиент… — осторожно перевесил качающееся тело на крепкое плечо женщины.
— О да, к сожалению, — вздохнула та. — Спасибо вам. Не уходите, я сейчас вернусь!
Хостес увлекла мужа в боковую дверь, я успел увидеть там жилой интерьер — коврики на полу и обои в цветочек. Видимо, живут они тут же, при кафе. Ожидая возвращения, осмотрелся — и, увидев холодильник с остатками пирогов, вдруг вспомнил, что не ел весь день. До сего момента это отчего-то совершенно не беспокоило, но теперь есть захотелось резко и мучительно, до рези в желудке.
— Простите, — спросил я вернувшуюся хозяйку, — можно купить у вас этот пирог? И этот? И вон тот?
— Ну что вы! — всплеснула руками она. — Ни в коем случае!