Барнар - мир на костях 2
Шрифт:
— Это в их духе, — вздохнула королева. — Они что-то просили?
— Не совсем. Но сказали, что посмотрят, что будет дальше, тогда и всё обдумают. Они ведь никогда не любят торопиться. И это жутко раздражает.
— Не горячись, Розгальд. Эльфы самовлюбленные, но всё же не совсем глупцы. Рано с ними ссориться… Они могут ещё сыграть важную роль в будущем. Всегда нужно давать шанс, если есть возможность.
— Тисса, я не рехнулся и не собираюсь идти на них войной. Только не сейчас. У нас совершенно нет сил.
— Я понимаю. Просто не думай плохо о тех, кто, возможно, станет прикрывать когда-нибудь
— Ты права, — правитель вспомнил свои ожидания насчёт Тиссы перед свадьбой. Он считал невесту прекрасной, но после венчания узнал, что жена не только красива, а и изрядно умна для женщин её круга.
— Любовь моя, а как же орки? Этот народ служил Узгулуну, так как они совершенно необразованны. Он им пообещал невесть что, а они поверили. Но… Нельзя ли, пока кукловод исчез из-за кулис, постараться объяснить им всю суть? Стой! — она прервала начавшего мотать головой супруга. — Знаю, что ты собираешься сказать. Орки — людоеды, и вряд ли когда-либо удастся сделать из них достойных созданий, однако… — Тисса нервно закусила свою нежную губу, и та сразу покраснела. — Ты только представь, как бы это облегчило положение для всех?
— Ты думаешь, что я об этом не думал? — король сдвинул свои кустистые чёрные брови на бледном лице. — Они предадут нас при любой возможности. С такими союзниками не ходят вместе в бой. Орки осознают, что Узгулун им ничего не сделает, так как те нужны ему. И они ни за что не согласятся играть на нашей стороне.
— А вурдалаки? Они пили нашу кровь… Ох… Прости, Розгальд, — в её глазах отразился испуг. И муж подумал, что Тисса боится его. Но она страшилась лишь оскорбить чувства супруга. — Просто я не это имела в виду…
— Хватит! — правитель Дормана поднялся с места. — Мне пора идти.
— Нет. Побудь со мной ещё совсем немного. Прошу!
Король сцепил руки за спиной и направился к фонтану, принявшись бродить вокруг него.
— Тисса, вампиры — наши бывшие враги, — нарушил он тишину после минутного молчания. — И я сам один из них. Но даже до того момента, как меня обратили, я знал, что у них присутствует знание о чести. Я это и в войне против них замечал. Не у всех определённо, но у многих из них. Каждый народ и раса таят в себе всякую дрянь, но также и драгоценные алмазы. У орков же никогда не имелось представлений о высоких истинах. Они словно звери. Им неважно, кого убивать, главное, чтобы было что поесть и как жить лучше. Оркам наплевать, какой ценой доставать то, что нужно. С ними не может быть ничего общего.
— Но ведь рано или поздно, если Узгулун победит, то и им достанется. Это сейчас он к ним терпим, потому что орки ему нужны. Однако, когда повелитель хаоса станет всевластен, то и жизнь орков станет невыносимой. Нужно донести это до них. Им же свойственно, в конце концов, хоть какое-то самосохранение.
— Я говорю тебе одно, а ты слышишь совершенно другое, — Розгальд пронзил её ледяным взглядом. — Ты бы смогла биться, когда у тебя за спиной голодная стая волков? Пойми, в сражении часто случаются перевесы то в одну, то в другую сторону, а орки думают только о кратковременных переменах. Так что, если всё пойдёт совсем худо, то они переметнутся в лагерь врага. И никакие гарантии с их стороны не
— Прости, я сглупила, — она поднялась со скамьи и подошла к нему.
— Я бы не сказал, что ты глупа, Тисса. Просто ты никогда не была на поле сражения. И потому ты не понимаешь, как важно воинам верить в тех, кто рядом с ними. Это и дает силу. Если в разгар битвы переживать о доверии между союзниками, то это не сыграет никому на пользу, кроме Узгулуна.
Глава 16
Тисса приложила ладонь мужа к своей щеке и ощутила её холод. Розгальд же стоял неподвижно, опустив глаза. После королева перехватила его руку, зажав ту между пальцами.
— Ты говорил с обер-гофмейстером по поводу финансов?
— Да, — хрипло ответил супруг. — Я приказал, чтобы люди из его комитета тщательно следили за ростом зарплат. Нужно регулирование. В такие времена нельзя допускать взлёта в одном месте. Рабочие нужны везде. А их и без того не хватает. Смертность чудовищная. Также попросил пустить по крупным городам патрули. Всех, кто может трудиться, но ничего не делает, будут в обязательном порядке устраивать в пустующие мастерские и обучать. Важно максимально сохранить экономическое и материальное равновесие.
— Наступили первые дни зимы. Из летописей наших предков мы знаем, что в холода чума слабеет.
— Да. Но весной есть большая вероятность того, что всё вспыхнет с новой силой, если не с большей. Её нападения невозможно предсказать.
— Я обменяла вчера многие драгоценности, которые у меня были, на зерно, мясо, эль и фрукты с последнего торгового корабля из Рельма. Даже рубиновое колье и серьги, которые ты мне подарил при первой встрече. И попросила слуг раздать продукты самым бедным семьям. А их так много, что всё это выглядело, будто песчинка в пустыне. Ты не сердишься на меня, что я с тобой не посоветовалась? Просто не хотелось тревожить тебя лишний раз.
— Ты правильно поступила, — он крепко пожал её пальцы. — Это ведь твои украшения. Ты вправе ими распоряжаться, как пожелаешь. Мне тут не на что обижаться. Это было бы глупо с моей стороны и низко. Во всяком случае, ты повела себя как настоящая жена правителя. В трудные годы необходимо показать жителям, что мы делаем всё возможное. Люди должны видеть и понимать, что они не одиноки. Твой благородный поступок не всем помог, но зато некоторые семьи сейчас не умерли с голода.
Розгальд заметил, что взгляд у жены стал каким-то мечтательным. Как будто она была уже не здесь.
— А помнишь, как ты нанял певца, чтобы тот исполнил серенаду от твоего лица, играя на виоле под моим окном? — её губы дрогнули.
— Да… Помню. Я ещё совершил ошибку, так как твои родители находились в отъезде. А гувернантки не было дома. И ты находилась абсолютно одна в мансарде. Поставил тебя в крайне неловкое положение. Без позволения отца и матери оказала мне знак внимания. В тот момент ты, видимо, очень разнервничалась и, вся покрасневшая, швырнула из окна целый букет белых роз с такой силой, что мне прилетело им в лицо, словно жёстким веником.