Барнар - мир на костях

Angor

Наёмник пустил молодую лошадь во весь опор. Через час он добрался до болот. Следы тоже исчезли там. Конрад привязал скакуна и, найдя длинную корягу, отправился в топи.

На сердце было тяжело от слов бальи. Чем-то всё-таки он его сумел задеть. Ноги прилипали к грязи на болотистом дне. Жутко веяло зловонием. Мошкара залепила всё лицо, но он старался не отвлекаться на них. Одно неверное движение и можно было остаться здесь навсегда, став частью перегноя.

Конрад сильно измазался, когда, наконец, преодолел топи. Ноги сильно тянуло от напряжения. Перевернувшись на спину, на"eмник вглядывался в просветы крон. Небо становилось серым. Дыхание было усталым. Он не знал, зачем он здесь? Нужен ли он кому-то?

Одиночество в последнее время точило его, словно вода камень. Когда он признался Амелии, что с друзьями больше не чувствует себя потерянным. Конрад не солгал. Но, тем не менее, тоска накатывала на него. Что-то подсказывало ему, что это ненадолго.

Карлин, возможно, осядет где-нибудь вместе со своим гномом, и так он потеряет верную подругу. Девушка будет оберегать семейный очаг, а не странствовать в путешествиях. А Грегори, может быть, тоже остановится на одном месте вместе с Тарой. Хотя, кто их разберёт. Между ними была довольно непонятная для него связь. Он считал, что любовь либо забирает тебя всего, либо её нет.

А любил ли он когда-нибудь? Откуда он может знать это наверняка? Однако относительно семьи у него были чёткие представления. И он не знал, откуда они у него. У босоного, всеми гонимого парнишки с улицы. Может быть, это всё та же заслуга Рива и его семьи. Хозяин лесопилки часто приглашал его за стол в свой дом. Конрад наблюдал их быт. Тогда он только смог узреть, что такое семья. Верная и уверенная в себе жена. И муж — её помощник и добытчик. Ему нравилось у них дома. Там чувствовался уют и тепло. Выходит, воистину любящие люди умеют создавать вокруг себя обстановку, в которой все остальные ощущают себя хорошо. Между Тарой и Грегори такого не было. Он читал это в их отношении друг к другу. В Таре проскальзывала какая-то холодность от нехватки уверенности у Грегори. Конрад решил, что это не его дело. Пусть друг сам разбирается с тем, чего он хочет на самом деле.

А как же ведьма Амелия. С ней он испытывал себя по-настоящему нужным. Но понимал ли он её? Или вообще хотел бы попытаться понять? Он не знал, как быть с ней дальше. Сделай она хоть шаг навстречу к нему, он бы припал к её ногам навечно, словно преданный п"eс. Но с другой стороны, наёмник этого боялся. Он не мог позволить зависеть своей жизни от биения её сердца. Конрад никому не доверял. Если способны бросить родная мать и отец, то значит, и жена сможет. Так он думал. Он считал Амелию дождём, а себя жаждущим воды путником посреди пустыни. Она могла сделать его счастливым. Но если её станет слишком много в его жизни, то её воды размоют землю под ногами и затопят вс"e вокруг. В ней крылось его спасение и его погибель.

Он услышал, как позади треснула ветка. Конрад вскочил на ноги и обнажил меч. Перед ним замерла, широко раскрыв глаза, женщина, словно испуганный заяц. Она будто бы не дышала, а только сошла с картины, застыв в такой позе как статуя. В руках у неё находилась большая охапка розовых нежных гиацинтов. От них приятно веяло мёдом с горечью.

— Леди Эстраграда? — брови наёмника вопросительно сдвинулись над переносицей.

Из её уст вырвался резкий вздох, больше походивший на испуганный восклик. Цветы повалились из рук. Она, подхватив низ платья, ринулась бежать прочь. Женщина ловко перескакивала через поваленные деревья, словно юная косуля.

Конрад, не медля, рванул за ней.

— Постойте! Я лишь хочу помочь! — кричал он ей вслед.

Её муслиновое голубое платье призрачно мелькало среди зелёного мха. На"eмник заметил на опушке выстроенные на скорую руку навесы из веток. В самом центре дымился небольшой костёр. Конрад напрягся. Он не понимал, что всё это может значить.

— Эстраграда, что случилось? — тревожно спросил ту мужчина, выбежавший к ней навстречу.

Он выглядел весьма импозантно. Обнаженный мускулистый торс

едва прикрывала тонкая оленья шкура, свисающая с его плечей. Видно было, что угрозу для жены бальи он не представляет. Так как нежно сжимал её ладони в своих.

Конрад поднял обе руки вверх в знак мирного намерения. Его со всех сторон окружили люди. Глаза их недобро смотрели. Но наёмник удивился. Ни у одного из них не было при себе оружия. Конрада этот факт обеспокоил куда больше, нежели если бы они набросились на него с мечами.

— Слушайте. Я всего лишь наёмник. Лютеций Гарион держит в заложниках моих друзей. Он хочет, чтобы я привёл его жену и сына живыми. Если этого не произойдёт, то моих друзей убьют.

К Эстраграде подбежал бледный светловолосый парен"eк, обхватив её за талию. Конрад обратил внимание на то, что у мужчины в оленьей шкуре волосы такого же цвета. И носы у них были с пареньком очень похожи.

— Я не знаю, что у вас тут происходит. Но Эстраграда с Мелькором должны пойти со мной.

— Она никуда не пойдёт с тобой. Лютеций — ублюдок. Он не умеет обращаться ни со своим народом, ни с женщинами. Мелькор мой сын. Этот бальи прекрасно знал об этом. Он избивал Эстраграду. Заточил их в замке.

— Меня выдали замуж за него, не спросив согласия. Он всегда избивал меня просто так. И изменял мне. Его никто не любит. Лютеций обворовывает простой народ. Это диявол во плоти. Я же не могла от него просто так уйти. Иначе он бы забрал у меня Мелькора. Сам Лютеций бесплоден, но он не позволил бы никому этого узнать. Однажды он взял меня с собой на охоту. Там начался ураган. И я встретила в лесу Лайена. Он спас меня. Он был нежен со мной. И случилось так, что я понесла от Лайена Мелькором. Но я боялась Лютеция и вернулась.

— Мелькор скоро станет мужчиной, и он должен быть с настоящим отцом. Я должен его воспитать, — продолжил Лайен. — Поэтому я забрал своё. То, что принадлежит мне. Женщину, которую я никогда не обижу, и своего собственного сына. Он должен жить по обычаям моей стаи.

— Стаи? — удивился Конрад.

Лайен помедлил.

— Тебя это не касается, на"eмник. Убирайся, иначе можешь попрощаться со своей жизнью!

— Я рад, что Эстраграда покинула своего деспота мужа. Но ты ошибаешься, Лайен. Вс"e это очень даже касается меня. Если Лютеций не увидит их живыми, то мои друзья будут мертвы. Предлагаю разыграть карты. Сделаем вид, что игра идёт по правилам бальи. Он освободит моих людей, и тогда мы, объединившись, уничтожим Гариона. Я считаю, что план прекрасен. Потому что он справедлив.

Лайен широко улыбнулся. Хотя это скорее походило на звериный оскал. В голубых глазах проскользнула потусторонняя дрожь.

— Я тебе ничего не должен, наёмник. Ничего у тебя не брал. Где ты узрел эту справедливость? Моя стая невиновна в том, что Лютеций угрожает смертью твоим друзьям. Не моя в том вина. Так что поубавь свой пыл справедливости.

— Я знаю, что не ваша. Но всё же Лютеций заслуживает расправы за своё поведение. И я знаю, что народ пойдёт за нами. Не вижу смысла убегать. Когда можно уничтожить рассадник проблем. Почему бы не покончить с бальи раз и навсегда, если от него всем достаются только неприятности?

— Люди, быть может, пойдут за тобой, но не за нами, — усмехнулся Лайен.

Конрад ощутил, как кровь закипает в сердце. Он всегда был стратегом. Но сейчас терял над собой контроль. Ему осточертело уговаривать Лайена. Наёмник огляделся. Он насчитал тридцать мужчин. То, что они были без оружия, не успокаивало его. Скорее всего, это были оборотни. Значит, сильнее в несколько раз, чем он сам.

Конрад не мог вернуться с пустыми руками к бальи. Но сражаться в одиночку со стаей было безумством. А возвращаться назад, чтобы попросить в помощь у Лютеция людей могло отнять драгоценные часы времени. Узгулун продвигался, а они застряли.