Барон Робинзон
Шрифт:
— Да, повелитель, они ищут встречи с вами.
— Что же, пригласи их на пир, который сейчас состоится.
— Уже, повелитель.
— Что бы я без тебя делал, - без тени иронии ответил Лошадкин.
Дальше проезд по Дружбе, под восхищенные крики толпы, прошел практически без осложнений. Разве что в храме пришлось задержаться, жрецы решили, что возвращение с победой прекрасный повод закатить молебен светилу на небе и пожертвовать массу всего богам.
— Разве королева Арханна не объясняла вам, что так не делается? – спросил Лошадкин.
— Она не давала конкретных указаний, - последовал уклончивый
— Она занимается другими жрецами, - добавил еще кто-то.
Ах да, орден Робинзона, припомнил Лошадкин. Поразмыслил мгновение, затем махнул мысленно рукой.
— С высоты небес нет разницы между живыми и их дарами, - напомнил он. – Наша тысяча лет все равно что секунда для богов, и дары, они признаться нужны больше вам самим, чем богам.
— Повелитель!
Слова Лошадкина в чем-то граничили с кощунством, но посланец он богов или нет? Михаил, конечно, знал верный ответ, но не стал озвучивать его вслух, заговорил о другом.
— Смертные слабы, забывчивы, ленивы, кровожадны, в них все еще сильно звериное начало. Дабы прийти к богам, возвыситься до них, необходимо работать над собой, и молитвы, дары, следование правилам, это все для самих смертных. Становиться чище, лучше, выше! Чтобы не самим, так внукам достичь хотя бы подножия небес и оказаться в состоянии войти на них! Но это нужно смертным, не богам, и когда служители богов начинают жадничать, забирают себе власть и право говорить от имени бога.
Он покачал головой, а жрецы вдруг повалились оземь, одного, кажется, даже хватил удар. Лошадкин моментально оказался рядом, вколол ему поддерживающей смеси, крикнул.
— Жрецу Урхагу плохо! Врачей сюда!
— Не выдержал мощи небесной правды, - прошептал кто-то.
— Осознал, что жил неправильно, - откликнулся другой.
Лошадкин передал жреца и снова окинул всех взором. Не только жрецы, но и масса горожан, прислушивавшихся в отдалении, тут же передающих его слова другим.
— Чтобы обычный смертный мог возвыситься до бога, ему нужно посвятить этому всю жизнь, и нужно, чтобы другие выполняли за него обязанности! Такое недопустимо и народ, увлекшийся возвышением, вымрет! Но и те, кто не ищут способов стать чище и лучше, тоже погибнут, превратятся в зверей и их истребят соседи, убьют, как убивают взбесившихся зверей! Нужно идти к небесам, но вы не можете посвятить этому свою жизнь и перекладываете такие дела на жрецов! Это верно и им, служителям богов, следует искать способы, как всем смертным вокруг стать чище и лучше! Но чтобы возвышать себя и смертных вокруг, жрецам следует и самим быть чистыми! Не впадать в нищету и самоуничижение, но и не искать чрезмерных даров, роскоши, материальных благ, затмевающих дорогу в небеса! Этот путь труден, тяжел и тернист, так как не бывает легких путей к небесам! То, что достается легко, то и не ценится, и распахнись сейчас небеса, разве стали бы вы лучше? Построить небеса здесь, на земле, чтобы сами боги сошли с небес и признали вас равными, вот достойная цель!
Слова Лошадкина были встречены ошарашенным молчанием, сменившимся угрюмой задумчивостью. Не наломали бы дров от усердия, подумал Лошадкин, но что делать? Исправлять прошлые перегибы и следить, чтобы сейчас не выгнуло чрезмерно в другую сторону. Пусть запишут «небесную правду», попробуют следовать ей, а там видно будет, может через тысячу лет
На Земле, которая и сама не прошла еще свой путь, если говорить прямо. Имел ли право Лошадкин, далеко не образец чистоты и живолюбия, произносить такие проповеди? К счастью, некому было задать эти вопросы, поставить под сомнение слова Лошадкина – некому, кроме живых экспедиции, а они промолчали, не явились вживую.
— Повелитель, вы, наверное, устали с дороги.
— Не особо, - отмахнулся Лошадкин, - я все же плыл, а не трясся в седле.
— Купальни подготовлены к вашему визиту.
В другой раз Лошадкин так и поступил бы, а то выходило натуральное «с корабля на бал». Но сейчас его сжигало злое нетерпение – успеть! Сделать еще что-то, пока не пришлось улетать! Да, он не определился со своим настроем, но ясно представлял, как все будет. Гипермаяк подаст сигнал, прилетит земной корабль и Лошадкин поднимется на борт вместе с остальными. Вернется на Землю и некоторое время будет вздыхать и размышлять о союзе народов, а потом все затянется дымкой времени.
— Никаких купален!
— Но, повелитель, там…
— Но? – вспылил Лошадкин. – Мне уже указывают в собственном дворце?
Желающие перебивать его и вылезать с ценным мнением резко закончились и Лошадкин прошел в общий зал, думая о том, что не стоило так смешивать. Ведь было же здание совета вождей, делегации других народов стоило принять там. Причем принять завтра, на свежую голову, вникнув и получив информацию, кто они такие и чего хотят, как давно приехали, о чем говорят и так далее.
Да, хорошие времена, когда можно было никуда не торопиться.
— Да начнется пир! – объявил он.
Некоторое время все пили, ели, говорили, бросали взгляды в сторону Лошадкина. Он исподволь изучал делегации, сидевшие скромно в стороне. На почетных местах, но не как свои, тонкости местного этикета. Изучал и знакомился с информацией, собранной у Алекса, подгрузил их языки в манопу. Соседи по внешнему виду и происхождению, схожие языки, схожая история, просто географическое разделение. Как и полагается соседям, вражда у них с родственными народами, то есть мордахами и хрокагами, выходила лютая, до крови на всю степь и леса, гор трупов, и прочего.
Отсюда возникал вопрос истинных целей их прибытия. Желание дружить или страх перед новой силой, ожидание резни за прошлую вражду и попытка заранее, если не умаслить, так хоть разведать? Птицелюди и правда были похожи на птерахов, которые их старательно обхаживали. Похожи, но в то же время крупнее, ближе к птеродактилям по облику, и в голове Лошадкина крутились мысли о воздушной кавалерии, только легкой. Тяжелая на ящерах, легкая на этих, птерахи сами по себе и дирижабли в роли авианосцев.
Первый голод был утолен, заиграла музыка, выскочили местные скоморохи, и заплясали танцовщицы. Голод телесный утих, но нетерпение нарастало или это только, казалось, Лошадкину, так как его самого грызло изнутри?
— Прежде чем мы перейдем к развлечениям, - объявил он, вскидывая руку, - надо разобраться с делами.
— Верно!
— Мудро!
— Вначале – дела, потом развлечения, так и завещаю внукам!
— У повелителя всегда дела, надо иногда и развлекаться!
— Для посланца богов наши дела – развлечения!