Барраяр
Шрифт:
– Падма говорил… что у меня будут лучшие врачи. Падма говорил… больно не будет. Падма говорил, что будет рядом. Будь ты проклят, Падма! – Она прижала к себе сына Падмы и вдруг уже совершенно другим тоном, тоном легкого удивления вымолвила: – Ох!
Ротик младенца нашел ее грудь – и, похоже, хватка у него оказалась акулья.
– Хорошие рефлексы, – заметил Ботари.
Глава 17
– Господи, Ботари, не поведем же мы ее туда! – прошипел Куделка.
Они стояли в переулке перед лабиринтом караван-сарая.
– На улице ее оставить тоже нельзя. Ей нужно тепло, – ответил сержант. Он нес леди Форпатрил на руках. Она цеплялась за него, бледная и дрожащая. – Сегодня ночь тихая. Поздно. Они уже закрываются.
– Что это за дом? – спросила Друшикко.
Куделка откашлялся.
– Караван-сарай. В Период Изоляции, здесь была резиденция какого-то лорда. Кажется, одного из младших принцев Форбарра. Вот почему оно построено как крепость. А сейчас здесь… своего рода постоялый двор.
«А, так вот он, ваш бордель!» Корделия с трудом удержалась, чтобы не выпалить это вслух. Вместо этого она спросила у Ботари:
– Тут безопасно? Или тоже полно доносчиков, как в той гостинице?
– Если на несколько часов – то безопасно, – решил Ботари. – А у нас и есть всего несколько часов.
Он поставил леди Форпатрил на ноги, поручив ее заботам Друшикко, вошел внутрь и о чем-то негромко заговорил с невидимым привратником. Корделия покрепче прижала к себе маленького Айвена, прикрывая его полой куртки, чтобы хоть как-то согреть. К счастью, малыш уснул и мирно посапывал. Через минуту на пороге показался Ботари и жестом пригласил их войти.
Сразу за дверью был небольшой коридор, в стенах которого зияли узкие прорези, а в потолке через каждые полметра – отверстия.
– Для обороны в прежние времена, – прошептал Куделка, и Друшикко кивнула. Однако сегодня на них не посыпались стрелы, не хлынуло кипящее масло. Мужчина – ростом не ниже Ботари, но гораздо массивнее – запер за ними дверь.
Коридор привел их в большую полутемную комнату, превращенную в подобие ресторанного зала. За столами сидели две унылые женщины в халатах. Одинокий пьянчуга храпел, уронив голову на руки. В громадном камине тлели угли.
Откуда-то явилась хозяйка – поджарая женщина неопределенного возраста. Она молча поманила их к лестнице. Пятнадцать или даже десять лет назад она еще могла бы показаться привлекательной, теперь же былая стройность сменилась худобой, а лицо поблекло. Повинуясь ее знаку, Ботари опять подхватил леди Форпатрил и понес вверх по лестнице. Куделка тревожно огляделся и, казалось, немного ободрился, не обнаружив того, кого искал.
Женщина провела их на третий этаж, в большую, заставленную громоздкой мебелью комнату на третьем этаже.
– Перемени простыни, – пробормотал Ботари, и женщина, кивнув, исчезла. Через несколько минут она вернулась, стащила с кровати мятые простыни и заменила их свежими. Ботари положил леди Форпатрил на постель и попятился. Корделия
«Мадам», как мысленно называла ее Корделия, с интересом взглянула на младенца.
– Новорожденный. Крупный паренек, а? – В голосе послышалось что-то похожее на нежность.
– Ему две недели, – заявил Ботари тоном, не терпящим дальнейших расспросов.
Женщина фыркнула и уперла руки в бока.
– Я ведь и сама повитуха, Ботари. Ему от силы два часа.
В глазах сержанта появилось какое-то странное выражение, и «Мадам» поспешно вскинула руку, словно защищаясь от его взгляда:
– Ладно-ладно. Как скажешь.
– Пусть пока поспит, – сказал Ботари, – надо удостовериться, что у нее не будет кровотечения.
– Да, но не будем оставлять ее одну, – добавила Корделия. – Чтобы не испугалась, проснувшись в незнакомом месте.
Что и говорить, аристократке Элис эта конура покажется чудовищной.
– Я посижу с ней, – вызвалась Друшикко, с подозрением посматривая на «мадам». Корделия поняла, что ее телохранительница ничуть не обманута попыткой Куделки представить это заведение чем-то вроде музея. И леди Форпатрил тоже не обманется, когда немного придет в себя.
Друшикко с брезгливой гримасой опустилась в засаленное кресло, а все остальные вышли из комнаты. Корделия поручила Куделке отыскать то, что в этой дыре именуется уборной, а также попытаться купить какой-нибудь еды. Витающие в воздухе ароматы неопровержимо доказывали, что караван-сарай не подключен к городской канализации. И центрального отопления здесь тоже не было. «Мадам», поймав еще один хмурый взгляд Ботари, незаметно исчезла.
В конце коридора, рядом с тускло горевшей лампой в красном абажуре, виднелся продавленный диван. Ботари и Корделия устало опустилась на него. Сейчас, когда напряжение спало, сержант казался совсем измученным. Впрочем, Корделия была уверена, что и сама она выглядит не лучше.
– А в Колонии Бета есть шлюхи? – вдруг спросил Ботари.
Корделия вздрогнула. Вопрос был задан самым обыденным, даже скучающим тоном – но нельзя забывать, что Ботари не из тех, кто ведет беседу ради самой беседы. Неужели последние события нарушили неустойчивое равновесие его психики?
– Ну… у нас существуют лицензии на ПСТ, – осторожно ответила она. – Надо полагать, их обладатели выполняют ту же социальную функцию.
– Пээстэ?
– Практическая сексуальная терапия. Чтобы получить лицензию, надо сдать государственные экзамены. При этом требуется по крайней мере диплом психотерапевта. Этой профессией у нас занимаются люди всех трех полов. Гермафродиты зарабатывают больше других – они пользуются особым успехом у туристов. Это не… не очень почетное занятие, но и отбросами общества их не считают. Собственно говоря, в Колонии Бета вообще нет отбросов общества: мы как-то останавливаемся на среднем классе. Это все равно что… – она помолчала, подыскивая подходящий пример, – все равно что… ну, скажем, парикмахер здесь, на Барраяре. Мастер, который осуществляет личные услуги на профессиональном уровне.