Барраяр
Шрифт:
Ботари остался вместе с кормилицей, отдать ей ежемесячную плату, а Корделия и доктор Генри, сопровождаемые Дру, пошли к берегу.
— Когда нам в Имперский госпиталь только прислали эти семнадцать маточных репликаторов, — рассказывал Генри, — прямо из зоны военных действий, то я был честно говоря, в шоке. Зачем спасать нежеланные зародыши, да еще за такие деньги? Почему их свалили на мой отдел? Но с тех пор я успел уверовать. Миледи, я считаю, что эти репликаторы могут быть использованы не по прямому назначению — для лечения ожоговых пациентов. Я сейчас над этим работаю; проект
— Моя мать — инженер по медицинскому оборудованию в госпитале Силики, — объяснила Корделия Генри, когда тот сделал паузу — набрать воздуху и выслушать одобрение. — Она постоянно занимается такого рода побочными возможностями. — И Генри с удвоенной энергией принялся вдаваться в технические детали.
Проходя на улице мимо пары женщин, Корделия поздоровалась с ними по имени и вежливо представила их доктору Генри.
— Это жены присягнувших графу Петеру оруженосцев, — объяснила она, когда они разминулись.
— Я бы подумал, что они предпочтут жить в столице.
— Некоторые — там, а другие остаются здесь. Все зависит от вкуса. Жизнь здесь намного дешевле, а жалованье оруженосца не так велико как я думала. И некоторые из деревенских с подозрением относятся к жизни в городе, похоже, считают, что здесь правильней и чище. — Она коротко усмехнулась. — У одного парня две жены: и здесь, и в столице. И до сих пор никто из собратьев-оруженосцев его не выдал. Они стоят друг за друга.
Брови Генри поползли на лоб. — Неплохо устроился!
— Не совсем. Ему вечно не хватает денег, и вид у него всегда озабоченный. Но он никак не может решить, от которой жены отказаться. Похоже, действительно любит обеих.
Пока доктор Генри отошел в сторону, чтобы договориться со стариком, слонявшимся возле пристани, о возможной аренде лодки, Друшнякова с обеспокоенным видом подошла поближе к Корделии и спросила, понизив голос:
— Мидели… но откуда у сержанта Ботари ребенок? Он же не женат, так?
— Не веришь, что ее принес аист? — подшутила Корделия.
— Нет.
Судя по тому, как нахмурилась Дру, шутка ей не понравилась, и Корделия не могла ее винить. Она вздохнула. Ну и как теперь выкручиваться? — А это почти что правда. Маточный репликатор привезли с Эскобара на курьерском корабле, после войны. Она дозрела в лаборатории Имперского госпиталя под присмотром доктора Генри.
— Она действительно дочь Ботари?
— О, да. Генетически подтвержденная. Как именно определяли отцовство… — Корделия осеклась на половине фразы. Теперь надо очень осторожно.
— Но что это за семнадцать репликаторов? И как ребенок попадает в репликатор? Она что… жертва эксперимента?
— Перенос плаценты. Тонкая операция даже по галактическим стандартам, но вряд ли экспериментальная. Знаешь, — Корделия помолчала, быстро принимая решение, — я расскажу тебе правду. — «Но не всю». — Малышка Елена — дочь Ботари и молодой эскобарки-офицера по имени Елена Висконти. Ботари… любил ее, очень любил. Но после войны она не могла улететь с ним на Барраяр. Ребенок был зачат,
— Остальные тоже забрали своих детей?
— Большинство отцов к тому времени уже погибли. Детей отправили в Имперский сиротский приют. — Вот так. Официальная версия, и все тип-топ.
— А-а. — Дру хмуро уставилась в землю. — Это вовсе не… трудно представить Ботари… Ладно, скажу честно, — выпалила она в приступе откровенности. — Вот я бы не доверила ему заботиться даже о кошке. Вам самой он не кажется странным?
— Мы с Эйрелом присматриваем за ним. По-моему, пока Ботари справляется просто превосходно. Он сам нашел мистрис Хисопи и убедился, что у той есть все необходимое. Скажи, Ботари тебя беспокоит?
Друшнякова посмотрела на Корделию изумленно: «Шутите?» — Он такой здоровенный. И уродливый. И… иногда он разговаривает сам с собой, бормочет что-то себе под нос. И он постоянно болеет, иногда по нескольку дней не встает с постели, но у него ни температуры, ничего такого нет. Старший оруженосец графа Петера считает, что Ботари — симулянт.
— Он не симулянт. Но хорошо, что ты рассказала; я попрошу Эйрела поговорить со старшим оруженосцем и все ему объяснить.
— Разве вы его не боитесь? Хотя бы в его плохие дни?
— Я могу оплакивать его, — произнесла Корделия медленно, — но не бояться. Ни в плохие, ни в какие иные дни. И тебе не стоит. Это… это глубоко его оскорбит.
— Простите. — Дру возила носком туфли по гравию. — Это печальная история. Неудивительно, что Ботари не упоминает про эскобарскую войну.
— Да, и я… была бы признательна, если бы ты тоже избегала этой темы. Она для него очень болезненна.
Короткий перелет через узкий залив, и из деревни они попали в загородное поместье Форкосиганов. Сто лет назад этот дом был внешним форпостом крепости на мысу. Современное оружие сделало наземные укрепления пережитком прошлого, и старинные каменные казармы были переделаны для мирных целей. Доктор Генри явно рассчитывал увидеть что-то более величественное, поскольку заметил: — А он меньше, чем я ожидал.
Домоправительница графа накрыла им замечательный обед на увитой цветами террасе к югу от дома, со стороны кухни. Когда она повела гостей туда, Корделия приотстала, чтобы переговорить с графом Петром.
— Спасибо, сэр, что позволили к вам нагрянуть.
— Нагрянуть, тоже мне! Это же твой дом, дорогая. Ты вольна приглашать сюда тех друзей, каких сама захочешь. Сегодня ты сделала это впервые, понимаешь? — Они остановились в дверях. — Знаешь, когда моя мать вышла замуж за отца, она полностью поменяла обстановку особняка Форкосиганов. И моя жена в свое время сделала то же. Эйрел женился так поздно, что, боюсь, мы припозднились с переменами в доме. Ты не хотела бы что-нибудь…?