Барвиха
Шрифт:
– Привет. Пока начальник склада, Кирилл, в отпуске, я провожу собеседование.
– Привет. Ага…
– Потом, если что, связь будет через него.
– Угу…
– Коротко по условиям: график плавающий, зарплата 33 тысячи, всё официально, по ТК и т.д.
– Хорошо.
– Пойдём, покажу рабочее место. Расскажи пока о себе.
Я рассказал, что меня выгнали из универа, потом я получал военник, а теперь ищу работу, что до этого не работал официально, а неофициально подрабатывал курьером и грузчиком. Это было враньём, хотя грузчиком один раз я, да, подрабатывал. По тому, как я говорю, Лена поняла, что я, в общем, неплохой парень, не глупый, поэтому стала интересоваться, почему не получилось с учёбой. Я честно сказал, что мне было сложно учиться, поэтому немного не получилось. Лена огорчённо вздохнула и сказала: «Ну, ты подумай
Мы зашли на сам склад. «Вот ребята тут работают. Сейчас они разгрузили машину, вот раскладывают товар по полкам. Потом они этот товар будут развозить по складам бутиков. В целом, это и вся работа,» – объяснила она. Я успел осознать увиденное только частично, потому что мы довольно быстро вышли.
Там был один чел, крепкого телосложения, в кепке «Левайс» с козырьком назад, который швырял коробки, пакеты. Он на две секунды задержал на мне пронзительный взгляд, а затем с усмешкой отвёл глаза и откинул коробку, которую он держал в руках, в сторону. Коробок и пакетов было много, и они были разбросаны. Я с этим парнем даже не успел поздороваться. Дальше Лена показала мне кухню, которая находилась за стеной от склада, и туалет.
– Ну как тебе? – спросила Лена.
– Нормально.
– Я готова тебя взять.
– Ага..
– Завтра-послезавтра с тобой свяжутся, ну и там уже смотри сам.
– Хорошо.
– Работа несложная, но активная, фитнес такой.
– Это хорошо, полезно. Угу..
– О, а вот Серёжа как раз, – сказала Лена.
Перед нами остановился парень с тележкой. Взгляд у него был максимально усталый и похуистичный, с прикрытыми веками. Маска печально висела у него на подбородке. Взъерошенные чёрные волосы, футболка, из которой выпирает небольшой пузан. Мы поздоровались. Рукопожатие его было лёгким и слабым, голос гнусавым, но сам он оставил приятное впечатление хорошего человека. Лена представила меня как потенциального коллегу. Ну и мы попрощались.
Я поехал домой со смешанными эмоциями. С одной стороны, это какая-то глупая работа на складе, разгружать машины, развозить этот товар по бутикам на тележках по этой, блять, подземной парковке, точно ли такая работа для меня? А с другой стороны, я так заебался быть в поисках. Я ведь ещё такой скромный, нервный. Невротик. Разве я смогу найти что-то лучше? Хуй с ним, устроюсь, если не понравится, можно всегда уволиться.
Блин. Кстати, поехал я домой на автобусе, а не на электричке. Целый час не хотелось торчать на платформе. Я оплатил поездку картой, стоило около 50 рублей. Всего у меня осталось рублей 200.
Да, я существовал за счёт мамы, она мне периодически переводила деньги. Я старался экономить, чтобы лишний раз не просить, потому что мне было стыдно. 24 года, а до сих пор иждивенец. Поддаваясь размышлениям на этот счёт, я начинал ненавидеть себя. Моя критическая сторона объективно оказывала давление на меня, но потом это перерастало в необоснованные претензии, и я начинал себя ненавидеть уже за вещи, которые были сильно притянуты за уши. Тем более, вот это всё: «Мужик должен работать. Приносить деньги в семью. Кто же станет встречаться с парнем без денег?» Это глупые стереотипы, разрушением которых я занимаюсь уже несколько лет. Не работать не круто не из-за этого. Очень сложно ломать то, что утрамбовывалось в голову с самого детства: родителями, телевиденьем, обществом. Изредка можно было услышать альтернативное мнение, за которое я цеплялся. Мне всегда было сложно мириться с этими стереотипами, потому что моя неявная шизотипичность давала мне иное виденье мира, который, по ощущениям, всегда был против меня. Поэтому я был рад, что всё шло к завершению моей финансовой зависимости. Дело, конечно, не только в стереотипах. Мне хотелось начинать откладывать деньги. Например, накопить себе на новый телефон. На поездку на море. Да и, в конце концов, быть при деле. Труд в любом случае облагораживает. Я думал, что, устроившись на работу, я разрешу многие свои психологические заёбы и стану к себе относиться лучше. Забегая вперёд, скажу, что это, правда, частично помогло мне и что наличие денег облегчает существование, но я сильно романтизировал финансовый комфорт. Оказалось, это всё не так важно. Оказалось, что для личного счастья нужно другое.
Когда я приехал к метро «Молодёжная», я решил зайти в «Ашан», потупить.
Естественно, за билет я платить не стал. И очень зря я вообще сел в этот автобус. Потому что ко мне моментально подлетели три контролёра: один мужчина и две женщины. Я их не заметил, когда заходил в автобус. Тучные женщины среднего возраста стали вибрировать своими жировыми складками между собой, растряхивая корпус автобуса, и требовать от меня проездной. Пожилой мужчина в кепке стоял в стороне и смотрел, глаз из-за тени не было видно, я стал делать вид, что ищу проездной в кармане, и машинально зачем-то вытащил банковскую карту со словами: «У меня нет проездного. Давайте, я сейчас просто оплачу проезд?» Но только потом я осознал, что у меня не хватит средств на это. Им было побоку. Одна из контролёрш выхватила у меня банковскую карту из рук и настоятельно предложила выйти из автобуса. Для неконфликтного человека выбора не было. Я вышел с ними.
– Паспорт есть? – спросила жирная контролёрша.
– Нет.
– Лучше поищи внимательно.
– Я, по-вашему, не знаю, что у меня в карманах? – с усмешкой сказал я.
– Тогда нам придётся вызвать полицию. Поедем в отдел устанавливать личность.
– Ладно…
Я достал паспорт, и мне стали выписывать штраф. Найс. Ещё и штраф. Теперь-то уж точно придётся устраиваться в Барвиху.
Меня забавлял тот факт, что именно женщины всем рулили. Одна заполняла все поля, другая контролировала меня, чтобы я не дал драпу. А мужик всё время стоял в стороне и так снисходительно общался со мной. Вероятно, он тоже был, как и я, безотцовщиной.
– Не переживай. Сейчас быстро всё заполним, и пойдёшь домой. Оплатишь, когда сможешь. Зачитался что ли?
– Да…
– А что читаешь? – спросила контролёрша, которая следила за мной.
– Такой парень образованный. С книгой. А ездит зайцем! – добавила та, что заполняла документы.
– Да вот, – я показал книгу.
– Ну ладно. Вот тут и тут распишись, – контролёрша сунула мне лист со штрафом.
Я расписался и поплёлся грустный домой.
В то время у нас ещё был ремонт дома. Часов в десять утра приходил мастер, Владимир. Усатый такой бойкий мужичок. Приятный. Качественно выполнял свою работу, хоть и медленно, но меня раздражало то, как Маман про него говорила. Чересчур восторженно. Я чувствовал, что у неё есть некая симпатия к нему. Вообще её привлекают мужчины, которые умеют работать руками. Конечно, вряд ли что-то у них с Владимиром могло получиться, но я всё равно испытывал ревность. Не, без агрессии, я разве что раздражался. Будто, если Маман нравится вот такой мужчина, то, значит, такие мужчины нравятся всем женщинам. А я ведь далеко не такой, следовательно, не могу никому понравиться. То есть это своеобразное проявление неуверенности в себе, выходящее из сверхобобщения. Думаю, ревность уместна и в обратном отношении. Во всяком случае, когда отношения между матерью и сыном слишком хорошие. А у нас с Маман именно такие отношения.
Уходил Владимир после шести вечера. Ремонт проходил в двух комнатах одновременно: в моей и в маминой, временно мы жили в третьей комнате. Вообще её занимали бабушка с дедом, но они с конца весны и до середины осени проводят время на даче, так что «большая» комната была свободна. Там стояло много коробок с нашими с мамой вещами. Спали мы на одной кровати и ждали скорейшего завершения ремонта. Не то чтобы было так тяжело жить вдвоём в одной комнате, хоть мы оба и привыкли к своим личным пространствам. Просто ремонт длился очень долго и порядком нас заебал.
Для чего я это описываю всё вообще? Ну, чтобы понятно было моё положение. Сам я люблю проводить время дома, но из-за ремонта это стало дико некомфортно, потому что большую часть дня в квартире находился посторонний человек, который хуярил постоянно дрелью. Шум, строительная пыль – всё это удручает. Какое же я чувствовал облегчение, когда Владимир уходил. А то иногда мне даже приходилось ссать в раковину на кухне, потому что я стеснялся второй раз за час (я пью много воды) идти в туалет, возле которого тоже проводилась работа. Что бы он обо мне подумал?