Барышня Эльза
Шрифт:
— Нет, теперь уже не стоит, — ответил Вилли и быстрыми шагами направился в кафе Шопф.
Игроки сидели на тех же местах и в тех же позах, словно после ухода Вилли не прошло еще и минуты. Из-под зеленого абажура струился бледный электрический свет. Консул первый заметил появление Вилли и, как тому показалось, насмешливо улыбнулся. Никто не выразил ни малейшего удивления, когда Вилли снова придвинул к столу свое незанятое кресло. Доктор Флегман, державший банк, сдал ему карту, словно иначе и быть не могло. В спешке Вилли поставил более крупную ассигнацию, чем собирался, выиграл, затем осторожно
Ужинать все отправились в «Город Вену», где уселись в саду под развесистым дубом и завели разговор об азартных играх, в частности, о нашумевших битвах за карточным столом и огромных ставках в «Жокей-клубе».
— Все-таки игра — порок и всегда останется пороком, — совершенно серьезно объявил доктор Флегман. Все рассмеялись, но обер-лейтенанта Виммера это замечание задело за живое.
— То, что считается пороком у адвокатов, отнюдь не является таковым для офицеров, — возразил он.
Доктор Флегман вежливо разъяснил, что порок не мешает быть порядочным человеком, что подтверждают многочисленные примеры: взять хотя бы Дон-Жуана или герцога Ришелье. Консул заметил, что игра — порок лишь тогда, когда человек не в состоянии уплатить свои карточные долги. Но в таком случае это, собственно, уже не порок, а просто надувательство, к тому же самое подлое. Все замолчали. К счастью, в этот момент появился господин Эльриф, с цветком в петлице и с победоносно сияющими глазами.
— Вы уже здесь? А как же овации? — спросил Грейзинг.
— В четвертом акте я не занят, — ответил актер и небрежно снял перчатки жестом, каким он, видимо, намеревался наделить какого-нибудь виконта или маркиза в одной из следующих премьер. Грейзинг закурил сигару.
— Лучше бы тебе не курить, — сказал Тугут.
— Но, господин полковой врач, у меня же горло совсем прошло, — возразил Грейзинг.
Консул заказал несколько бутылок венгерского. Их распили за здоровье каждого из присутствующих. Вилли взглянул на часы.
— К сожалению, я должен откланяться. В десять сорок уходит последний поезд.
— Допивайте спокойно, — сказал консул. — Мой экипаж доставит вас на вокзал.
— О, господин консул, я не смею…
— Смеешь, — прервал его обер-лейтенант Виммер.
— Ну и что? — спросил полковой врач Тугут. — Побалуемся сегодня еще немного?
Никто не сомневался в том, что после ужина игра возобновится. Так повторялось каждое воскресенье.
— Только не долго, — сказал консул.
«Хорошо им, — подумал Вилли и позавидовал: — и сейчас они снова усядутся за карточный стол, будут испытывать счастье и, может, выигрывать тысячи». Актер Эльриф, которому вино немедленно ударило в голову, с несколько глупым и нахальным выражением лица передал консулу привет от фрейлейн Ригошек — так звали их общую приятельницу.
— А почему вы не привезли фрейлейн с собой, господин комедиант? — спросил Грейзинг.
— Она зайдет в кафе чуть попозже,
Консул и бровью не повел.
Вилли допил вино и встал.
— До следующего воскресенья, — сказал Виммер. — Тогда мы малость вытряхнем тебе карманы.
«Не обольщайтесь! — подумал Вилли. — Если играть осторожно, можно вообще ничего не потерять».
— Будьте любезны, господин лейтенант, скажите кучеру, чтобы с вокзала он снова ехал к кафе, — попросил консул и, обращаясь к остальным, добавил: — Сегодня мы не будем, господа, засиживаться до темноты, вернее, до рассвета, как в прошлый раз.
Вилли еще раз попрощался со всеми и направился к выходу. Каково же было его радостное удивление, когда за одним из соседних столиков он увидел семейство Кесснеров и их гостью с двумя ее дочками. Ни иронического адвоката, ни элегантных молодых людей, подъехавших к даче на извозчике, с ними не было. Его любезно окликнули, он остановился около столика, был весел, непринужден. Еще бы! Он блестящий молодой офицер с приятной наружностью и видами на будущее, к тому же он выпил крепкого венгерского вина и соперников у него сейчас нет. Ему предложили сесть, он поблагодарил, но отказался, небрежно указав на выход, перед которым его ждал фиакр. Тем не менее его забросали вопросами: кто этот красивый молодой человек в штатском? Ах, актер? Эльриф? Не слыхали. Здесь довольно убогий театр — там можно смотреть разве что оперетты, заявила фрау Кесснер. И, многообещающе взглянув на Вилли, предложила: когда господин лейтенант приедет в следующий раз, он, может быть, сходит в театр вместе с ними.
— Это было бы чудесно! Мы бы взяли две смежные ложи! — воскликнула фрейлейн Кесснер и улыбнулась господину Эльрифу, который, весь засияв, улыбнулся в ответ.
Вилли поцеловал дамам руки, еще раз откозырял офицерам, сидевшим за столом, и минуту спустя уже устраивался в фиакре консула.
— Живо! — бросил он кучеру. — Получите хорошие чаевые.
В равнодушии, с которым кучер воспринял это обещание, Вилли усмотрел обидную непочтительность. Тем не менее лошади бежали резво, и через пять минут он уже был на вокзале. Но в тот же самый момент поезд, прибывший на минуту раньше, отошел от станции. Вилли выскочил из экипажа, увидел, как освещенные вагоны медленно и тяжело прогрохотали по виадуку, услышал свисток паровоза, растаявший в ночном воздухе, и покачал головой, сам не зная, разозлен он или обрадован. Кучер равнодушно сидел на козлах, поглаживая кнутовищем одну из лошадей.
— Ничего не поделаешь! — промолвил наконец Вилли и скомандовал кучеру: — Ну что ж, едем назад, в кафе Шопф.
Мчаться в фиакре по улицам было очень приятно, но еще приятнее будет как-нибудь теплым летним вечером прокатиться с какой-либо милой особой за город — в Родаун или в Ротен Штадль и поужинать там на свежем воздухе. Ах, какое блаженство не дрожать над каждым гульденом, а тратить, не задумываясь! «Осторожно, Вилли, осторожно!» — сказал себе лейтенант и твердо решил ни в коем случае не рисковать больше, чем половиной выигрыша. Кроме того, он испробует систему Флегмана: начнет с ничтожной ставки, не будет увеличивать ее до первого выигрыша, но и тогда пустит в игру не всю сумму, а лишь три четверти — и так далее. Доктор Флегман всегда начинал по этой системе, но у него не хватало выдержки следовать ей до конца. Поэтому он, естественно, и не добивался успеха.