Баржа обречённых
Шрифт:
Угроза подействовала и, сминая друг друга, арестанты бросились к веревочной лестнице. Одни отталкивали друг друга, другие, напротив, помогали соседу вскарабкаться вверх, чтобы быстрее очистить путь и забраться самому. Гай удивленно посмотрел на подставившего руки Балу. Еще не так давно дружок Лича пинал его ногами, волоча к карьеру. Теперь же, не узнав, он едва не подбросил Гая на палубу, чтобы поскорее освободить извивающийся трап.
Не прошло и минуты, как задыхаясь от вынужденной гонки, все повалились на успевшее накалиться железо баржи.
Капрал
– Я насчитал семнадцать. Все?
Услышать ответ ему не дал протяжный гудок, донесшийся с берега. Заехав одной гусеницей в воду и подняв тучу брызг, мчался вездеход. Он продолжал сигналить, даже когда поравнялся с баржей и, резко развернувшись, выворотил гору песка. Полицейский сопровождения выпрыгнул из кабины и, размахивая приговором, прокричал:
– Подождите! Заберите еще одного!
– Да хоть десяток! – ответил капрал. – У нас места всем хватит, – закрываясь от солнца, он приложил ладонь к глазам. – Это ты, Мэттью?
– Я, Харрис!
– Что за спешка? В бухте еще остались ржавые посудины, не хуже этой. Так что твой отчужденный мог бы подождать одной из них. К чему устраивать эти гонки?
– Следующая баржа будет женской. Но даже не в этом дело. Будь он обычным отчужденным, то подождал бы свою баржу в отстойнике, при суде. Это личное требование судьи Добмана! Я тоже особо торопиться не хотел, но его справедливость изрядно струсил и приказал, чтобы мы успели именно на эту баржу.
– Добман струсил? – поразился капрал. – Это что-то новенькое.
– Еще бы не струсить, если этот дикарь, когда услышал приговор, погнул прутья клетки и поклялся разорвать его справедливость на тысячу крошечных судей. Чтобы активировать его удавку, нам пришлось призвать всю судебную полицию. Но Добман боится, что ошейник может не выдержать. Оставшись на берегу, он его разорвет и явится за судьей, чтобы исполнить клятву. Едва уговорили дождаться утра.
– Разорвет ошейник? – не поверил собственным ушам капрал. – Я не ослышался?
– Нет, Харрис! Этот отчужденный – тот еще тип!
– Любопытно. Береговой транслятор уже заглушен, выключай и ты свой. Оставим только буксирный. Если что, мы успеем приструнить это животное. Как будешь готов – выпускай! Оружие – к бою! – щелкнул пальцами подчиненным капрал Харрис и, на всякий случай, переставил флажок собственного пистолета на максимум. Против такого мощного луча не выстоит даже каменная глыба. – Мы готовы, Метью! Показывай своего дикаря!
Полицейский подошел к фургону и осторожно поднес активатор к замку. Поставив задержку на открытие, он вставил щуп в замок, дождался контрольного щелчка и поспешил спрятаться в кабине. Дверь послушно распахнулась, но никто не появлялся. Заинтригованный Гай отодвинул в сторону Свимми и, подойдя к краю палубы, смотрел на темный проем фургона.
Прошло не меньше минуты, прежде чем из дверей выглянула голова, затем, лениво ступив на лестницу, арестант спрыгнул на землю.
– Да это же Шак! – неожиданно встрепенулся Лич. – Яхо, Крэк, Хали, сюда! Вы только посмотрите – это же Шак!
– Точно! Замотай мои потроха! Шак, и ты попался? Чтоб я сдох! – радостно заржал Яхо. – Давай, поднимайся к нам!
– Шак! Где бы мы еще встретились?! – радовался, бегая вдоль борта Лич, но его заглушил усиленный мегафоном голос капрала Харриса.
– Не такой уж ты и грозный, как я погляжу! Рогов у тебя нет, да и хвоста с копытами тоже. Отчужденный Шак, ты под прицелом! Поднимайся к своим приятелям, и если не будешь делать глупостей, я обещаю снять с тебя удавку первым! Даже если ты и сумел испугать судью Добмана, то это еще не значит, что подобное у тебя получится со мной. До сих пор ты не разорвал ошейник, а значит это тебе не по силам! Вижу, что дружище Метью явно тебя переоценил. Взбирайся на баржу и не будь дураком, если не хочешь, чтобы я проверил – сумеешь ли ты справиться с удавкой, когда она, потеряв сигнал, вопьется тебе в шею?
Шак нехотя потянулся, расправил плечи, проводил взглядом рванувший с места вездеход, и, демонстративно зевнув, направился к барже.
– Вот и хорошо! – ухмыльнулся капрал. – Я всегда знал, что умею быть убедительным.
Он терпеливо дождался, когда Шак поднимется на палубу, и заглянул в рубку к рулевому.
– Полный ход! Давай уже поскорее заканчивать этот балаган! И чего Метью нашел в нем ужасного? Еще один дикарь, от которого избавилась городская община. Я таких спровадил в океан не один десяток. Хотя признаюсь, он заставил меня поволноваться, – капрал вытер вспотевший лоб и плюнул под ноги. – А таким я этого не прощаю!
Буксир закрутил за кормой мощные водовороты, и баржа заскрипела по песку, навсегда покидая берег. Медленно удаляясь, антенна транслятора превратилась в едва заметный штрих, который вскоре исчез на фоне выгоревшего и безжизненного ландшафта. А солнце тем временем неспешно поднялось над головой, превратившись в пылающий жаром шар. Вверх потянулись струи горячего воздуха, и побережье быстро исчезло в его колышущемся мареве. Осталась лишь желтая размытая полоска песка, со всех сторон объятая синевой океана. Впереди показался мыс, с перегородившими его шлюзами дамбы. Мыс медленно проплыл вдоль борта, затем оказался за кормой. За бесконечной водой исчезали последние клочки суши, а буксир все плыл и плыл, отбрасывая длинный след, сплетенный из серых клубов дыма.
Гай молча смотрел туда, где мерещилась земля. Теперь от нее осталась лишь неясная туманная полоска. Тоска щемящей змеей забралась в грудь, и ужасно захотелось ощутить чью-нибудь поддержку.
– Я очень мало знаю об океане, – меланхолично произнес он, почувствовав за спиной Тобиаса.
– Все знают ровно столько же.
– Что с нами будет?
– Не имею ни малейшего представления. Но ничего хорошего не жди. Что будет – то будет.
– Ты решил покорно довериться судьбе?
– Я не настолько велик, чтобы с ней спорить.