Башня Ласточки
Шрифт:
– Говорят, – быстро вставил Крах, испуганный зловеще изменившимся, странно вибрирующим голосом чародейки. – Говорят, что Цири ему предназначена. Я сам видел, тогда, в Цинтре, во время обручения Паветты…
– Предназначение, – резко оборвала Йеннифэр, – можно интерпретировать очень по-разному. Очень. Впрочем, жаль терять время на рассуждения. Повторяю, я не знаю, что намерен делать Геральт и намерен ли что-либо делать вообще. Я же намерена приняться за дело лично. Своими методами. И активно, Крах, активно. Я не привыкла сидеть и нюни распускать, ухватившись обеими руками
Ярл поднял брови, но ничего не сказал.
– Я буду действовать, – повторила чародейка. – План уже продуман. А ты, Крах, поможешь мне, выполняя данную тобою клятву.
– Я готов, – твердо заявил Крах. – На все. Драккары стоят в порту. Приказывай, Йеннифэр.
Она не удержалась от смеха.
– Ты всегда одинаков. Нет, Крах, не надо никаких доказательств мужества и мужественности. Не понадобится плыть в Нильфгаард и дубасить топором по запорам врат Города Золотых Башен. Мне нужна менее эффектная помощь. Но более эффективная… Как у тебя дела с финансами?
– Не понял?
– Ярл Крах ан Крайт! Помощь, которая мне нужна, пересчитывается на валюту.
Началось через день, с рассвета. В отданных в распоряжение Йеннифэр покоях воцарился дикий хаос, с которым с величайшим трудом управлялся приданный чародейке сенешаль Гутлаф.
Йеннифэр сидела за столом, почти не поднимая головы от бумаг. Считала, подводила итоги, проделывала расчеты, с которыми тут же гонцы мчались к министру финансов и в островной филиал банка Чианфанелли. Рисовала и чертила. Рисунки и чертежи немедленно попадали в руки мастеров – алхимиков, золотильщиков, стекольщиков, ювелиров.
Некоторое время все шло как по маслу, потом начались сложности.
– Сожалею, милсдарыня чародейка, – процедил сенешаль Гутлаф, – но чего нет, того нет. Мы дали все, что имели. Чудеса и чары творить не научены! А позволю себе заметить, то, что лежит перед вами, это бриллианты общей стоимостью…
– Мне чихать на их общую стоимость! – фыркнула Йеннифэр. – Мне нужен один, но соответствующих размеров. Какой величины, мэтр?
Шлифовальщик камней еще раз глянул на рисунок.
– Чтобы исполнить такой шлиф и такие фасетки? Минимум тридцать каратов.
– Такого камня, – категорично заявил Гутлаф, – нет во всем Скеллиге.
– Неправда, – возразил ювелир. – Есть.
– Как ты себе это представляешь, Йеннифэр? – насупил брови Крах ан Крайт. – Послать солдат, чтобы они штурмом взяли и ограбили храм? Пригрозить монахиням своим гневом, если они не выдадут бриллиант? Так не пройдет! Не то чтобы я был слишком уж религиозен, но храм есть храм, а жрицы – это жрицы. Я могу лишь вежливо просить. Дать им понять, насколько это для меня важно и сколь велика будет моя благодарность. Но в любом случае это может быть только просьба.
– В которой можно отказать?
– Именно. Но – попытка не пытка. Чем мы рискуем? Сплаваем вдвоем на Хиндарсфьялл, выскажем свою просьбу. Я разъясню жрицам положение вещей, дальше – все в твоих руках. Договаривайся. Аргументируй. Пытайся подкупить. Жми на
– Все это впустую, Крах. Чародейка никогда не договорится со жрицами. Слишком велики различия в наших… мировоззрениях. А уж чтобы позволить чародейке воспользоваться «священной» реликвией или артефактом…
– Зачем тебе, собственно, нужен такой бриллиант?
– Чтобы создать «окно», то есть телекоммуникационный мегаскоп. Мне необходимо связаться с несколькими людьми.
– Магически? На расстоянии?
– Если б достаточно было подняться на вершину Каэр Трольда и орать оттуда, я бы не забивала тебе голову.
Кричали кружащие над водой чайки и глупыши. Пронзительно пищали гнездившиеся на отвесных скалах и рифах Хиндарсфьялла красноклювые устричники, хрипло скрипели и гоготали желтоголовые олуши. Черные чубатые морские бакланы внимательно наблюдали за проплывающим баркасом своими отдающими в зелень глазами.
– Вон та нависшая над водой скала, – указал опирающийся о релинг Крах ан Крайт, – это Каэр Хеймдалль, Страж Хеймдалль. Хеймдалль – наш мифологический герой. Легенда гласит, что, когда наступит Tedd Deireadh, Час Конца, Час Белого Хлада и Волчьей Пурги, Хеймдалль встанет против злых сил из страны Морхёгг, против демонов и призраков Хаоса. Он встанет на Радужном Мосту и затрубит в рог, подавая знак, что время браться за оружие и строиться в ряды. Для Rad nar Roog, Последней Битвы, в которой решится, опустится ли ночь или настанет рассвет.
Баркас ловко проскочил по волне, выплыв на спокойные воды залива между Стражем и другой скалой со столь же фантастическими формами.
– Скала поменьше – Камби, – пояснил ярл. – В наших мифах имя Камби носит волшебный золотой петух, который своим пением предупредит Хеймдалля, что приближается Нагльфар, драккар ада, везущий воинство Тьмы – демонов и призраков из Морхёгга. Нагльфар построен из ногтей трупов. Ты не поверишь, Йеннифэр, но на Скеллиге все еще есть люди, которые, прежде чем предать покойников земле, обстригают им ногти, чтобы не поставлять призракам и упырям Морхёгга строительного материала.
– Поверю. Я знаю силу легенд и мифов.
Фиорд немного заслонил их от ветра, парус захлопал.
– Трубите в рог, – приказал экипажу Крах. – Подходим к берегу, надо упредить благочестивых дамочек, что мы прибываем в гости.
Возведенное на вершине длинной каменной лестницы здание напоминало гигантского ежа – так сильно оно обросло мхом, плющем и кустарником. Йеннифэр заметила, что на его крыше растут не только кусты, но даже небольшие деревца.
– Вот и храм, – сказал Крах. – Окружающая его рощица называется Гиндар и тоже является местом отправления культа. Отсюда берут священную омелу, а на Скеллиге, как ты знаешь, омелой украшают все, от колыбели и до гроба. Осторожнее, ступени скользкие… Религия, хе-хе, сильно обрастает мхом… Позволь взять тебя под руку… Все те же духи… Йенна…