Башня. Новый Ковчег 3

Скляренко Ольга

Он вышел из комнаты, быстрым шагом пересёк коридор, взялся за ручку двери, ведущую из их тайника в саму больницу. Борис ни на шаг не отставал от него.

— Уверен? Ты всё продумал? Выходим из подполья? — тихо поинтересовался Литвинов, заметив его секундное замешательство.

— Выходим, Боря, — Савельев решительно открыл дверь и вышел.

Люди Величко действительно разогнали весь ремонтный персонал, по крайней мере, пока они шли до кабинета Анны, навстречу им никто не попался — больница словно вымерла.

Правда, большая часть их пути лежала через такие катакомбы, что Павлу даже стало казаться, что они никогда отсюда не выйдут. Вёл всех Мельников — в запутанном лабиринте коридоров он ориентировался как дома, и Павел невольно подумал, что в той непримиримой борьбе, которую вели Олег и Анна, укрывая и спасая людей, ему было бы не победить. И дело тут, конечно, не в запутанности созданных ими тайников, дело в другом. Возможно, в силе их правды, которая была сильнее, чем его.

В кабинет Анны он вошёл первым, даже не подумав, что надо бы постучать. Она разбирала какие-то бумаги, а рядом, притулившись с края стола, сидела Катюша, которую они выгнали из тайника сразу же, как там появился Величко. Низко склонившись, девушка заполняла какие-то карточки или что-то похожее.

Анна резко обернулась на звук открываемой двери и уставилась на него, вернее, на всю их компанию, ввалившуюся к ней в кабинет.

— Ты? Вы… Да что такое?

— Мне нужен телефон. Катя, выйди, пожалуйста. Константин Георгиевич, Олег, давайте сюда…

Он быстро раздавал указания, стараясь не смотреть на Анну. Сам сел за стол, придвигая к себе телефонный аппарат. Краем глаза заметил, как Катюша, резво вскочив со своего места после его приказа, бросилась к двери, но уже почти открыв её, обернулась к Анне.

— Анна Константиновна?

— Иди, Катя. Смена у тебя уже закончилась, так что можешь быть свободна.

— Так Кирилл ещё так и не пришёл. Я же вам говорила, Саша даже к нему ходил, а его…

— Хорошо-хорошо. Подожди его тогда…

Павел наконец нашёл в себе силы посмотреть на Анну. Она выглядела растерянной, выражение злой собранности, которое она как маску носила на лице последние дни, исчезло, и появилось что-то детское, так не вяжущееся с горькой морщинкой, что пролегла между тонкими чёрными бровями. Анна рассеянно слушала Бориса, а тот, приобняв её за плечи, что-то тихо говорил, видимо, объясняя их внезапное вторжение.

— Номер помнишь? — голос Величко, примостившегося справа, прозвучал прямо на ухо.

— Наизусть, — машинально ответил Павел, быстро набрал номер станции, поставил телефон на громкую связь.

Раздался тихий треск, потом потянулись гудки. Один, другой. Павлу казалось, что они тянутся бесконечно. На третьем что-то щелкнуло, и Павел услышал незнакомый женский голос.

— Слушаю.

— Руфимова! — распорядился Павел.

— Кто говорит? — женский голос на том конце провода был взволнован, но твёрд.

— Савельев.

Последовала пауза. Павел услышал, что там кто-то тихо переговаривается, попытался различить голос Марата и не смог. Внезапно

пришла тревожная мысль — а вдруг с Маратом уже всё? Вдруг он…

— Руфимов подойти не может. Он ранен, — наконец определились там. — Говорите со мной.

— Позовите Васильева, — Павел проигнорировал ответ незнакомой женщины, назвав фамилию начальника смены, зама Руфимова.

— Васильев слегка деморализован… гм… последними событиями, — в голосе женщины Павлу послышался лёгкий сарказм, и он недовольно поморщился и от неуместности этого сарказма, и от нахлынувшего вдруг раздражения, совершенно необоснованного, от того, что приходится говорить с женщиной, которой, наверно, не место там, на станции, именно сейчас, в свете последних событий.

— Вы кто? — пересилил он себя, понимая абсурдность и глупость своего раздражения. Ведь не могла эта женщина, просто по мановению волшебной палочки и по его желанию, исчезнуть со станции, захваченной вооружёнными людьми. Никто из них, тех, кто находился сейчас там, не мог этого сделать.

— Инженер по управлению реактором, — отчеканила она. — Называйте меня Марией Григорьевной.

— Мария Григорьевна, — повторил за ней Павел и, окончательно взяв себя в руки, быстро заговорил. — Что у вас там происходит? Как Марат? Он серьёзно ранен?

— Да, — коротко ответила она, замолчала на каких-то пару секунд и тут же продолжила. — Марат Каримович лежит, мы дали ему обезболивающее из аптечки. Сообщение для Величко писала я, под его диктовку. У нас есть и другие раненые, ещё пять человек, два инженера и три техника, и, к сожалению, убитые. Убит Кушнер, инженер по управлению турбиной. Госпитализировать раненых мы не можем. Нам не дают. Военные перекрыли все выходы. Да, административный этаж, где общежитие сменщиков, тоже заблокировали.

— Чёрт, — Павел не удержался, выругался.

— Мы вынуждены были прервать работы на два часа. Сейчас нам дали добро на их возобновление.

— Малая ревизия уже прошла?

— Закончили два дня назад. Готовились запускать ГЦН.

— Так запускайте, чёрт вас возьми! Как вас там? Мария Георгиевна?

— Мария Григорьевна, — поправила она, и в её голосе Павлу послышались странные нотки. — И вы на меня голос не повышайте. У нас тут перестрелка была в машинном зале, мы сейчас, как заполошные носимся, ещё раз оборудование проверяем. У нас людей не хватает. У нас тут, чёрт возьми, — она тоже громко чертыхнулась. — На турбине никого нет. Марат Каримович ранен, и этот… Васильев…

— Деморализован, знаю.

Эта женщина его раздражала. Почему-то она представлялась Павлу некрасивой, сухой… такая баба неопределённого возраста, с острыми и резкими чертами лица.

— Сколько у вас там военных?

— Несколько десятков. Точнее сказать не могу. Около сорока.

Павел замолчал. Обвёл взглядом Величко, Мельникова, отметил бледность Анны и упёрся глазами в Бориса, зацепился за друга, словно, эта ментальная связь, что была между ними, могла помочь, должна была помочь.