Башня. Новый Ковчег 3
Шрифт:
Литвинов тем временем прервал своё монотонное хождение из угла в угол, остановился напротив Кира и медленно произнёс:
— Ну как ты, герой? — в слове «герой» явственно чувствовалась насмешка, и Кир тут же дёрнулся, принимая вызов.
Литвинов это заметил, снисходительно усмехнулся.
— Ну ладно, ладно тебе… герой. Если бы не ты… ты нам очень помог, Кирилл Шорохов. Спасибо.
— Не за что, — нехотя буркнул Кир.
— Да нет, есть за что. Не каждый в такой ситуации повёл бы себя так, как ты. Далеко не каждый. Уж ты мне поверь, парень.
Литвинов помолчал, бросил быстрый взгляд на Савельева,
Кир ждал. Он понимал, что позвали его вовсе не для того, чтобы назвать героем и поблагодарить.
— Вижу, что устал, — продолжал Литвинов. — Я и сам, честно говоря, едва держусь. Ночка была та ещё. Так что детальный разговор отложим на попозже. Основное ты уже мне рассказал, а мелочи… ещё будет время. Так что давай, герой, дуй к себе на шестьдесят четвёртый, или где ты там живёшь, отсыпайся, отдыхай. Заслужил. И да, я думаю, что ты и сам, парень, понимаешь, что всё это должно остаться в тайне.
Кир вздрогнул. Он его что, совсем за идиота держит? Неужели он думает, что Кир такой дурачок, что пойдёт трепать направо и налево про свои подвиги? Обида, видимо, так явно отразилась на лице Кира, что Литвинов это заметил и довольно хмыкнул.
— Понимаешь, знаю. Не такой ты дурак, Кирилл Шорохов. Ну всё, всё, не буравь меня своими глазами, напугал уж. Я тебе не девка, которая от твоих взглядов сомлеет. Ишь, какие ресницы отрастил, бабам на погибель.
Этот странный разговор про ресницы сбил Кира с толку. Что он несёт? Какие, к чёрту, ресницы? И внезапно Кир понял, нет, не понял, почувствовал. Литвинов с ним играет. Как тигр, поймавший косулю, но по какой-то причине, из любопытства да от скуки, решивший ни убивать её сразу, а немного позабавиться, посмотреть, как она будет трепыхаться в его лапах.
Быть косулей Кир не желал.
«Чёрта с два ты меня сожрёшь», — подумал он и дерзко вздёрнул упрямый подбородок.
— В общем иди. И никому ни слова. И да, никому, парень, это значит — никому. Ни родителям, ни дружкам твоим закадычным, ни девчонкам своим. Ни Нике. Особенно, Нике.
Ну вот и всё, тяжёлая лапа наотмашь ударила, выпустила когти и застыла.
— Как это… Нике? — оторопел Кир.
И тут же понял, что всё это время, где-то глубоко в душе, он ждал, что вот-вот в больницу прибежит Ника. Наверняка, Анна Константиновна её уже известила, и она, конечно же, тут же примчится сюда, к своему любимому папочке. Озарит своим присутствием это неуютное помещение, заиграют, засветятся вокруг её кудряшек солнечные зайчики. А потом, узнав всё, она подойдёт к нему, к Киру. Посмотрит на него своими пасмурными глазами, цвета февральского неба и скажет: «Спасибо тебе, Кир». И всё станет как прежде. Исчезнет в небытие этот лишний, ненужный Стёпка, как и не было его. И они снова будут вместе…
— Особенно Нике, — с нажимом повторил Литвинов.
— Но как же? Она что, будет думать, что её отца убили? — растерянно произнёс Кир. Сказанное Борисом Андреевичем никак не желало укладываться в голове.
Литвинов промолчал, внимательно наблюдая за Киром, считывая его реакцию. Кир подумал, что он видит всё, этот страшный человек, вальяжно развалившийся на стуле, этот хищник, свирепый тигр, только что прихлопнувший его одним ударом, даже не напрягшись. Прихлопнул
— Вы что? Вы всерьёз думаете, что я буду это скрывать от Ники? — Кир даже рот раскрыл от изумления. — Ну вы вообще… Не буду я! И ваши приказы дурацкие тоже… я вам не прислуга, понятно?
Кир выпалил это, глядя в смеющиеся глаза Литвинова, и от неприкрытого смеха в ненавистных зелёных глазах, его буквально подбросило.
— Павел Григорьевич! — Кир обернулся к Савельеву в отчаянной попытке найти поддержку хотя бы у него. — Скажите ему! Ника же ваша дочь!
Савельев, до этого молча наблюдавший за Киром, поймал его бешеный взгляд, выдержал, не дрогнув. И медленно, с трудом выговаривая слова, сказал:
— Ника не должна ничего знать. Выслушай… Бориса.
— Не буду я его слушать! Мне вообще на него плевать! — выкрикнул Кир. — Да он…
— Погоди, Кирилл Шорохов, не кричи. Тебе что только что сказали? Послушай Бориса. Вот и слушай меня, — Литвинов спрятал улыбку. — И головой думай. А геройствовать потом будешь.
Литвинов говорил спокойно, размеренно, словно гипнотизируя Кира, подчиняя его себе. И Кир не мог противостоять этой мощи и силе, этому напору, исходившему от Бориса Андреевича. Да и от Савельева тоже. Сейчас эти двое были вместе, Кир это уловил, они были словно единым целым, монолитом. То, что озвучивал Литвинов, было их общим решением.
Аргументы были железобетонными. Непрошибаемыми. Слушая, как Литвинов медленно, шаг за шагом обрисовывает ему, Киру, всю картину, объясняет, почему они должны молчать, разжёвывает каждый довод, терпеливо и очень уверенно, Кир ощущал, что его словно придавливает к полу тяжёлой каменной плитой. Он не мог ничего возразить, ничего противопоставить этой стройной и неумолимой логике. Литвинов был прав, чертовски прав. Ника не сможет скрывать это, выдаст себя и всех их с головой. И тогда случится страшное. Те могущественные силы, которые рискнули пойти на такое — на покушение на Главу Совета, раздавят и Нику, не задумываясь ни на секунду. Ей грозит опасность, и только неведение может её уберечь.
— Ну что, Кирилл Шорохов? Понял теперь? — закончил свою речь Литвинов и посмотрел в его глаза. Конечно же, Литвинов не сомневался в том, что Кир всё понял. И в том, что он сделает так, как они и хотят. Ничего не скажет Нике. Будет вместе с ними её палачом. Потому что нет другого выхода.
Кир кивнул.
— Вот и хорошо, герой, — удовлетворённо улыбнулся Литвинов, потянулся и встал со стула. Тигр закончил свои игры, косуля мертва.
— Ты не думай, что нам легко это делать, Кирилл, — подал голос Савельев. — Не держи нас за бездушных тварей. Мне тоже тяжело.
Кир не ответил. Он думал о Нике. Наверно, она уже заметила, что отец не вернулся, и немного о нём беспокоится. Пока ещё немного. К вечеру она начнёт паниковать. А может и раньше. Даже наверняка раньше — отсутствие Главы Совета не сможет оставаться долго незамеченным. Савельева будут искать. А значит Ника уже через несколько часов начнёт сходить с ума. А потом найдут того мёртвого хмыря на станции и охранников, тоже мёртвых. Кир мысленно застонал, представив себе то, на что они только что обрекли Нику. Его Нику.