Башня. Новый Ковчег 3
Шрифт:
Ну вот и всё, никаких сыновей Евгениев у Леонида не было. Дочь. Наталья Леонидовна. Что-то было знакомое в этом сочетании имен. Наталья Леонидовна…
Азарт уже завладел Сашкой. Он метнулся обратно, к свидетельствам о рождении, быстро нашел 2142 год. Барташова Наталья Леонидовна. Уже привычно скользнул взглядом по зелёной отметке, расшифровал год вступления в брак — 2168, чуть ли не бегом вернулся туда, где содержались сведения о регистрации браков, споро, словно занимался этим всю жизнь отыскал нужную полку, пробежал пальцами по карточкам. Вот она! Барташова Наталья Леонидовна… Вытащил, прочитал то, что там
Наталья Леонидовна Барташова вышла замуж в 2168 году, за Юрия Рябинина, и в браке родила дочь — Ольгу Юрьевну Рябинину, 2170 г.р. Оленьку. Оленьку Рябинину, его одноклассницу, с которой он до недавнего времени…
Сашка всё ещё стоял, держа в руках карточку и переваривая информацию, как вдруг вдалеке послышался голос, от которого он вздрогнул и сжался ещё до того, как до сознания дошло, кому этот голос принадлежит. Потому что голос этот Сашка чувствовал не на уровне сознания — глубже. Где-то в потаённых недрах его души, где жил, всё ещё жил липкий тошнотворный страх, с мерзким привкусом предательства и осознания собственной ничтожности. И при звуках этого голоса страх вылезал наружу, словно гигантский спрут, расправлял извивающиеся шершавые щупальца, присасывался со звонким чмоканьем к Сашкиной душе и пил, пил всё, что было в нём доброго и светлого…
— Спасибо, Калерия Валерьевна, не беспокойтесь, я сам положу документы на место. Ничего не перепутаю. Не отвлекайтесь…
Знакомые осторожные шаги быстро приближались. Ещё немного и из-за поворота показалась невысокая фигура его начальника — Антона Сергеевича Кравца.
Не соображая, что он делает, а, скорее подчиняясь инстинктам и вновь взявшему над ним власть страху, Сашка торопливо вернул карточку на место, метнулся в сторону, завернул за стеллаж, вжался в стену, словно пытаясь слиться с ней, проникнуть вглубь. И затаился, слыша только стук своего сердца, бешено перегоняющего кровь.
В просвет между полками Сашка в оцепенении наблюдал за тем, как Кравец уверенно шествует мимо стеллажей. В руках Антон Сергеевич держал небольшую пластиковую папку. Его цепкий взгляд внимательно скользил по отметкам на шкафах, он явно что-то искал. Наконец, Кравец остановился, совсем недалеко от Сашки, который от страха даже дышать старался тише. Хотя, чего он, собственно, боялся? Ну, пришёл он в архив, имеет право, он же стажёр. Но Сашка понимал — нельзя, чтобы Кравец его увидел тут. Этот — не успокоится, пока не вытащит из Сашки всё. И хотя Сашка знал, что на этот раз он постарается если не перехитрить Антона Сергеевича, то хотя бы кое-что утаить, он всё равно не мог с собой ничего поделать. Кравец вызывал у него какой-то животный, безотчётный ужас. Одним своим видом вызывал.
К счастью, Сашку Кравец не заметил, хоть и был достаточно близко от него. Вытащил из папки лист бумаги, нашёл нужную полку и быстро засунул его между другими такими же листами. Сашка не мог отвести взгляд от ловких пальцев, быстро перебирающих документы, от этих пластиковых формуляров. Машинально отметил, что ряды были слишком плотными, и Кравец впихнул свой листок не без усилий, даже краешек остался немного торчать.
Антон Сергеевич повернулся и
Наконец, Сашка смог взять себя в руки. Осторожно вышел из своего убежища, приблизился к полке, к которой только что подходил Кравец, и аккуратно потянул за выступающий из общего ряда край.
«Ставицкий Анатолий Арсеньевич, — прочёл Сашка. — 2114 г.р., мать — Ставицкая Кира Алексеевна (в дев. Андреева), отец — Ставицкий Арсений Дмитриевич». И ниже добавлено — «свидетельство выдано в 2121 г. взамен утерянного».
Спрут постепенно отползал обратно, в глубины подсознания. Освободившийся от хватки его щупальцев, мозг Сашки заработал с какой-то невиданной скоростью.
Прежде всего его поразило совпадение — среди миллионов, а может и сотен миллионов документов, среди множества людей, Кравца интересовали те же люди, что и Сашку. Люди, принимавшие участие в той давней истории во время восстания Ровшица. Ставицкая Кира, бабушка Савельева, та, в чьём доме случилась трагедия, которую он сейчас и пытался расследовать. Кира Ставицкая, как и интересующий его Леонид Барташов, значились в дневнике Игната Ледовского свидетелями. Так и было написано — К. Ставицкая с детьми. Не бывает таких совпадений. Неужели Кравец тоже знает что-то про дневник?
Анатолий Ставицкий, чью карточку брал себе Кравец, видимо, и был одним из детей Киры, ему на тот момент было шесть лет. Шестилетний ребёнок, наверное, он всё видел, запомнил… Шестилетний? Стоп! В голове Сашки что-то щёлкнуло, сверкнуло, как вспышка молнии, на мгновение озарив всё, и Сашка, кажется, понял.
Он быстро, почти бегом побежал к монитору, и пока старый компьютер загружал информацию, издавая ровный тихий звук, он ещё раз торопливо перебирал в голове все факты, боясь, что забудет, упустит то, что открылось ему во время этого озарения.
2120 год. В квартире Киры Ставицкой убивают её брата Кирилла с женой Лилией. У них был ребёнок, Анатолий Кириллович Андреев, 2114 года рождения, с прочерком в графе даты смерти, о нём в дневнике Ледовского ни слова. При этом присутствует брат жены Андреева — Леонид Барташов, ставший отцом Натальи Леонидовны Рябининой, дед Оленьки. И дети Киры — Елена, мать Савельева, и Анатолий, 2114 года рождения.
Что же получается? У брата и сестры Андреевых почти одновременно в 2114 году родились сыновья, которых они назвали одним и тем же именем — Анатолий? Бывает, конечно. В жизни и не то бывает. Но что-то тут должно быть ещё.
Монитор подгрузился, Сашка щёлкнул по значку базы данных на рабочем столе, и она открылась на последней, забитой в поисковую строку информации. Сашка тупо уставился на уже знакомые строки: «сын — Андреев Анатолий Кириллович (2114–…)». А что, если…
Сашка, не выключая монитор, метнулся к стеллажам. 2112, 2113… вот, 2114 год рождения. Он принялся быстро перебирать карточки на букву «А». Андреев Анатолий Кириллович. Вот, кто был ему нужен. Метрики на стеллаже хранились в безукоризненном, строгом алфавитном порядке, но Сашка не спешил, просмотрел раз пять, не меньше. Андреевых было намного больше, чем Барташовых, и он боялся не заметить, пропустить.