Бастард де Молеон
Шрифт:
– Вы уже достаточно показали вашу храбрость: дальше она будет безумием. Битва проиграна, бегите! А мы погибнем здесь, прикрывая ваш отход. Король не соглашался, но Бертран подал знак, и четверо бретонцев схватили Энрике де Трастамаре.
– За Богоматерь Гекленскую, на врага, на врага! – воскликнул коннетабль.
И, выставив вперед копье, Дюгеклен с горсткой оставшихся у него людей стал ждать удара тридцати тысяч всадников, удара страшного, который должен был отбросить бретонцев к стене, служившей опорой для их небольшого
– Самое время попрощаться, – заметил Мюзарон, выпуская по врагу из арбалета последнюю стрелу, что оставалась у него в сумке. – Видите, сеньор Аженор, вслед за англичанами идут эти гнусные мавры.
– Ну что ж, прощай, мой дорогой Мюзарон, – сказал Аженор, который, сменив коня, подъехал к коннетаблю.
С грохотом надвигалась людская туча, готовая разразиться грозой: сквозь пыль лишь видно было, как движется вперед лес горизонтально опущенных пик.
И вдруг в еще свободное пространство, рискуя быть раздавленным двумя массами солдат, стремительно влетел рыцарь в черных доспехах, черном шлеме с черной короной, державший в руке жезл командующего.
– Стойте! – подняв руку, закричал он. – Кто сделает хоть один шаг, умрет!
Услышав этот мощный голос, всадники, подтянув удила, подняли лошадей на дыбы; несколько коней упало на землю, поджав колени.
Черный принц, оставшись один в еще не занятом пространстве, с какой-то странной печалью – потомки потом ее прославили – смотрел на бесстрашных бретонцев, готовых погибнуть под натиском множества врагов.
– Добрые люди, – обратился он к ним, – храбрые рыцари, я не хочу, чтобы вы погибли столь бесславно! Вы сами видите, что даже Бог вам не поможет.
Потом, повернувшись к Дюгеклену, он сделал шаг ему навстречу и приветствовал такими словами:
– Славный коннетабль, я принц Уэльский, и желаю, чтобы вы остались живы: ваша смерть создаст слишком большую пустоту в рядах храбрецов. Отдайте мне ваш меч, умоляю вас.
Дюгеклен был человеком, способным понять истинное великодушие: благородный порыв Черного принца растрогал его.
– Это слова честного рыцаря, – сказал он, – поэтому я могу понять даже англичанина, если он говорит такое.
И он опустил меч.
Услышав слова принца, англичане, наклонив к земле копья, не спеша, без гнева подошли к Дюгеклену.
Коннетабль взял свой меч за лезвие и хотел вручить его принцу.
Однако неожиданно прискакал на взмыленном коне дон Педро, чьи сильно помятые доспехи были забрызганы кровью. Он отказался преследовать беглецов, решив атаковать тех, кто еще сопротивлялся.
– В чем дело? – вскричал он, бросаясь к коннетаблю. – Как! Вы даруете жизнь этим людям! Нам никогда не быть властелином Испании, пока они живы. Нет им пощады! Смерть им! Смерть!
– Вот что! Этот человек – дикий зверь, – воскликнул Дюгеклен, – и сдохнет, как дикий зверь!
И когда король кинулся на него, он за лезвие поднял свой
Дюгеклен снова замахнулся своим грозным оружием. Но, бросившись навстречу принцу, он оставил за собой свободное пространство; сюда проскользнули два англичанина, и, когда Бертран поднял обе руки, один схватил его за шлем, а другой обхватил за пояс. Тот, кто схватил его за шлем, тянул Бертрана назад, а тот, кто обхватил его за пояс, пытался свалить с седла.
– Мессир коннетабль, – кричали они, – плен или смерть!
Бертран поднял голову и, сильный, как дикий бык, вышиб из седла англичанина, который обхватил его за шею; одновременно, проткнув острием шпаги нашейник англичанина, державшего его за пояс, он пронзил ему горло и кровью ответил на этот вызов.
Тогда добрая сотня англичан, каждый из которых был готов обрушить удар на гиганта, бросились к Дюгеклену.
– Посмотрим, – громовым голосом вскричал Черный принц, – посмотрим, какой смельчак посмеет тронуть его хоть одним пальцем!
Самые яростные сразу же отпрянули назад, и Дюгеклен оказался свободен.
– На сегодня хватит, дорогой принц, – сказал он, – я обязан дважды отдать вам мой меч. Вы самый великодушный победитель на свете.
И он отдал меч принцу.
Аженор хотел было протянуть и свой.
– Вы что, спятили? – шепнул ему Бертран. – Под вами добрый свежий конь. Бегите, пробирайтесь во Францию, передайте доброму королю Карлу, что я в плену. А если он не захочет ничего для меня сделать, отправляйтесь к моему брату Оливье. Он все уладит…
– Но ваша милость… – возразил Аженор.
– Никто на вас не смотрит, бегите, это мой приказ.
– Скорей! Скорей! – сказал Мюзарон, который мечтал лишь о том, как бы выбраться на простор. – Воспользуемся тем, что мы люди малые, зато назад вернемся великими.
Пока англичане спорили, кто именно взял в плен Заику Виллана, маршала, главных командиров, Аженор проскользнул между ними, Мюзарон улизнул вслед за хозяином, и оба, пустив коней галопом, умчались под градом стрел, которыми их приветствовали – правда, слишком поздно – Каверлэ и Мотриль.
XXV. После битвы
В тот день было взято огромное количество пленных.
Победители считали и пересчитывали людей, словно мелкую монету.
Вместе с Каверлэ и Смельчаком несколько французских воинов усердствовали в сем похвальном деле, которое сводилось к тому, чтобы обобрать пленного после того, как писарь-монах запишет его фамилию, имена, титулы и воинское звание.
Поэтому каждый победитель получал свою долю пленных. Дюгеклен достался принцу Уэльскому. Охранять его принц поручил сеньору де Бюшу, командиру гасконцев.