Бастард де Молеон

Дюма-отец Александр

– Умные и глубокие слова, – заметил Дюгеклен, – однако подскажите мне способ раздобыть деньги.

– Добывать деньги не наше дело, – ответил Гуго де Каверлэ, – наше дело – их получить.

– На это возразить нечего, – сказал Дюгеклен, – даже ученый муж не рассудил бы логичнее вас, господин Гуго. Ну ладно, сколько вы просите?

Командиры переглянулись, как бы советуясь друг с другом, и, поскольку все они заботу об общей выгоде, вероятно, поручили Каверлэ, тот объявил:

– Мы недорого возьмем, мессир коннетабль, даю слово командира!

От этого обещания

и этой клятвы у Дюгеклена мурашки побежали по коже.

– Я жду, – сказал он, – говорите.

– Ну что ж, – продолжал Каверлэ, – пусть его величество Карл Пятый платит экю золотом каждому солдату до тех пор, пока мы будем находится во вражеской стране. Конечно, это немного, но мы принимаем во внимание, что нам выпала честь быть его союзниками, и мы будем скромны из уважения к столь достойному королю. У нас, кажется, пятьдесят тысяч солдат?

– Не совсем так, – возразил Дюгеклен.

– Чуть больше или чуть меньше.

– По-моему, меньше.

– Неважно! – ответил Каверлэ. – Мы беремся с тем количеством людей, каким располагаем, сделать то, что другие сделали бы, имея пятьдесят тысяч. Поэтому платить надо так, как если бы нас было пятьдесят тысяч.

– Значит, нужно пятьдесят тысяч золотых экю, – подытожил Бертран.

– Да, для солдат, – сказал Каверлэ.

– Идет! – согласился Дюгеклен.

– Хорошо, но остаются офицеры.

– Верно, – подтвердил коннетабль, – про офицеров-то я и забыл. Ну и сколько же вы будете платить офицерам?

– Я думаю, – вмешался Смельчак, боясь, вероятно, как бы Каверлэ не продешевил, – что эти храбрые, в большинстве своем опытные и благоразумные люди стоят никак не меньше пяти экю золотом на брата. Не забывайте, что почти у каждого из них пажи, оруженосцы и слуги, да еще по три коня.

– Ну и ну! – воскликнул Бертран. – Ваши офицеры живут лучше офицеров моего господина короля.

– Мы привыкли так жить, – заметил Каверлэ.

– И требуете на каждого по пяти золотых экю!

– По-моему, это самая низкая плата, какую можно было бы для них потребовать. Сам я хотел было просить шесть, но, раз уж Смельчак назвал цену, спорить с ним я не стану и соглашусь с тем, что сказал он.

Бертран смотрел на них, и ему чудилось, будто он снова торгуется с евреями-ростовщиками, к которым властелин посылал его выпрашивать небольшие займы.

«Проклятые негодяи! – думал он, тем не менее улыбаясь своей самой приветливой улыбкой. – С каким наслаждением я перевешал бы вас всех, будь на то моя воля!»

Потом громко сказал:

– Господа, я, как вы видели, обдумывал ваши требования, посему и слегка промедлил с ответом, но пять золотых экю на офицера вовсе не кажется мне чрезмерной платой.

– Ага! – крякнул Смельчак, удивленный сговорчивостью Дюгеклена.

– Так сколько у вас офицеров? – спросил мессир Бертран.

Каверлэ закатил глаза, потом снова заговорщически переглянулся со своими дружками.

– У меня тысяча, – ответил он. Он удвоил цифру.

– А у меня восемьсот, – сказал Смельчак, подобно своему напарнику тоже удвоив цифру.

– И тысяча у меня, – объявил Клод Живодер. Этот цифру утроил.

Другие

командиры тоже не отставали от него, и число офицеров возросло до четырех тысяч.

– Выходит, один офицер на одиннадцать солдат! – восхищенно воскликнул Дюгеклен. – Черт бы меня побрал! Какую великолепную армию они нам создадут и какая в ней будет дисциплина!

– Да, верно, – скромно подтвердил Каверлэ, – армией мы управляем весьма недурно.

– Значит, на офицеров нам нужно двадцать тысяч экю, – подсчитал Бертран.

– Золотом, – вставил Смельчак.

– Черт возьми! – вырвалось у коннетабля. – Двадцать тысяч экю, решили мы, а если прибавить их к тем пятидесяти тысячам, о которых мы уже договорились, то получается ровно семьдесят тысяч!

– Правильно, счет точен до последнего каролюса, [113] – подтвердил Смельчак, восхищенный легкостью, с какой коннетабль складывал цифры.

– Но… – начал было Каверлэ. Бертран не дал ему договорить.

– Но, – перебил он, – я понимаю, что мы забыли командиров.

Каверлэ изумился. Бертран не только удовлетворял его требования, но и предупреждал их.

– Вы забыли о себе, – продолжал Дюгеклен. – Какое благородное бескорыстие! Но я, господа, о вас помню. Итак, давайте считать. Командиров у вас десять, так ведь?

113

Каролюс – средневековая серебряная монета, название которой про-исходит от латинизированной формы имени Карл.

Вслед за Дюгекленом наемники стали считать. Им очень хотелось наскрести десятка два командиров, но сделать это не было никакой возможности.

– Десять, – подтвердили они.

Каверлэ, Смельчак и Клод Живодер устремили взгляды к потолку.

– Что составляет, – продолжал считать коннетабль, – беря по три тысячи золотых экю на каждого, тридцать тысяч монет, верно?

При этих словах командиры, восхищенные, взволнованные, потерявшие голову от неслыханной щедрости, вскочили – они были обрадованы не только громадной суммой, но и тем, что их ценили в три тысячи раз дороже солдат, – и, потрясая своими громадными мечами и подбрасывая вверх шлемы, даже не кричали, а вопили:

– Ура! Ура! Монжуа, [114] слава доброму коннетаблю!

«Ах, бандиты, – шептал про себя Дюгеклен, притворно опуская глаза, словно восторги наемников трогали его до глубины души, – с помощью Господа и нашей Богоматери Мон-кармельской я заведу вас в такое место, откуда никто не выберется».

Потом он громко объявил:

– Всего нужно сто тысяч золотых экю, благодаря которым удастся покрыть все наши расходы.

– Ура! Ура! – снова завопили наемники, чей восторг достиг апогея.

114

Монжуа! – боевой клич французов, который установился в ХII в.