«Батарея, огонь!»
Шрифт:
29 декабря 7-й танковый корпус Ротмистрова прорвался в глубокий тыл немцев и захватил Котельниково. Но Ротмистрова не наградили. Хотя Сталин был очень доволен, потому что успех-то был под Новый год.
На этом, по существу, и закончилось. Полегче там стало. Донской фронт Рокоссовского уже добивал группировку Паулюса.
Немецкий генерал Меллентин, бывший начальник штаба 48-го танкового корпуса, вспоминая декабрь сорок второго, констатировал: «Судьба рейха решалась не в Сталинграде, а в кровопролитном бою на небольшой, но глубокой реке Аксай
Теперь в Верхне-Кумском стоит девятиметровый стальной факел. На пьедестале памятника перечислены соединения и части, которые выиграли это сражение, а может, и войну в целом. А надо бы написать на памятнике имена всех погибших героев, не пропустивших группу танковых армий Манштейна к Сталинграду.
Часть вторая.
Центральный фронт
Глава третья.
На Курской дуге. Командую взводом самоходок
Январь — июль 1943
Из танкистов — в самоходчики
В тяжелых боях под Сталинградом мой танк получил много вмятин, уничтожил немало боевой техники и живой силы врага, но потом в декабре сорок второго и сам сгорел. От госпиталя я отказался, и вместе с другими командирами, оставшимися без танков, был направлен в резерв и оказался в Свердловске, в отделе кадров Уральского военного округа. Здесь я получил новое назначение — командиром взвода самоходок СУ-122 в 1454-й САП.
САПы — самоходные артиллерийские полки, начали создаваться как раз в это время, в начале 1943 года, специально для борьбы с новыми немецкими тяжелыми танками и самоходными орудиями и для уничтожения дотов и дзотов, мешающих продвижению наших танков. Полки эти находились в резерве Верховного Главнокомандования и, по мере надобности, придавались танковым и механизированным корпусам.
В состав САПа входило четыре батареи по пять самоходок плюс танк командира полка, а также рота автоматчиков, взвод разведки и вспомогательные подразделения — боепитания, техслужбы, связи, медслужбы, службы тыла и др. Компактные по численности, самоходные артполки были очень мобильны, за считаные часы, даже минуты выбрасывались к месту прорыва вражеских танков, уничтожая противника огнем с места, а в наступлении поддерживая танковые атаки. Забегая вперед, могу засвидетельствовать, что трудно или почти невозможно было прорваться вражеским танкам через наши боевые порядки там, где в обороне стояли средние или тяжелые самоходки.
В Свердловске располагался 5-й запасной танковый полк, в составе которого и формировались четыре батареи самоходок — подвижная часть 1454-го самоходного артполка. Командование должно было присоединиться к полку позднее.
В свою 3-ю батарею, которой командовал старший лейтенант Владимир Шевченко, я прибыл последним, все уже были переучены с танкистов на самоходчиков, и мне пришлось осваивать боевую технику и вооружение за одну неделю. Это была премудрая артиллерийская наука: изучить панораму, правила стрельбы с закрытых позиций; уметь быстро готовить все установки для стрельбы по сокращенным данным; разбивать параллельный веер и корректировать огонь с выводом разрывов на линию наблюдения.
Кроме того, теперь мне предстояло командовать взводом — двумя самоходками СУ-122 со 122-мм
В последнюю ночь перед отъездом из Свердловска я так и не смог заснуть. Не из-за того, что волновался или было жестко спать на туго набитых соломой матрацах, настеленных вплотную один к другому на втором ярусе деревянных нар, просто нахлынули воспоминания о танковом училище, боях под Сталинградом да немного беспокоила раненая рука. А может, это было предчувствие. Не знали мы тогда, что вскоре из Подмосковья, куда мы направлялись на окончательное формирование, проляжет наш путь прямиком на Курскую дугу...
— Подъем! — раздалась команда, прервав мои беспокойные размышления.
За час успели побриться, помыться, поесть и, еще затемно, побатарейно двинулись в сторону завода Уралмаш. Под сапогами поскрипывал снег, миновали поле, небольшой перелесок и вскоре оказались на заводском дворе, где в предрассветных сумерках увидели свой эшелон с самоходками под брезентом. По обе стороны платформ прохаживались в овчинных тулупах и валенках часовые специального караула. Не более получаса ушло на погрузку имущества батарей и посадку личного состава в вагоны-теплушки, после чего наш эшелон, ведомый двумя паровозами цугом, вышел на основную магистраль и двинулся на запад. Ехали с большой скоростью, по «зеленой улице». Помню только две остановки на станциях: менялись паровозные бригады.
Каждое подразделение занимало двухосную теплушку, оборудованную нарами и железной печкой-буржуйкой, которую мы сразу же и затопили. Сквозь белую пелену падающего снега в проеме полуоткрытых застопоренных дверей мелькали платформы станций, глаз не успевал разобрать названий, отмечая лишь редких прохожих на стылых перронах. Всю дорогу пели популярные тогда песни — «Темную ночь», «В землянке», «Священную войну», «Огонек». В нашей батарее запевал обычно наводчик из комбатовского экипажа старший сержант Саша Чекменов, а когда пели украинские песни, вел сам командир батареи старший лейтенант Шевченко.
Драгоценны для молодых, еще не обстрелянных, были и рассказы бывалых фронтовиков. Командиру 1-го взвода лейтенанту Петру Фомичеву уже довелось участвовать в освобождении Западной Украины, Бессарабии, воевать с белофиннами да и о нынешней войне было что рассказать, воевал он с июля сорок второго. Механик-водитель из моего экипажа старший сержант Виктор Олейник сражался с японцами на Халхин-Голе, а зампотех батареи техник-лейтенант Василий Васильевич Ишкин рассказывал о боях на Ленинградском фронте, где получил тяжелое ранение, вывезли его из блокадного Ленинграда самолетом. С особенным интересом все слушали и расспрашивали о начальном периоде войны — боях на границе, под Москвой и Сталинградом.