Батя
Шрифт:
Вдруг раздался нечеловеческий вой и все, как по команде переполошились и уставились на Алису. Она рыдала в три ручья, держа в руках какие-то клочки бумаги. У ребёнка просто была истерика. Мы с Леной наперегонки бросились к ней, недоумевая, что случилось.
– Лисёнок, солнышко, что случилось? – обеспокоенно спросила у неё Лена.
– Да-да-мир! – сквозь плачь произнесла она. – Он порвал... Ы-ы-ы.
Когда я наконец, понял в чём дело, меня такая ярость охватила, что кулаки невольно сжались. Пацан порвал открытку Алисы, которую она приготовила
– Ну, милая, не плачь! – я встал на колени возле девочки и обнял её. – Мы с мамой склеим её, обещаю!
Но Алиса была безутешна. Больше всего бесило собственное бессилие. Я ничего не мог сделать. Дамир – ребёнок. Я с ним даже поговорить не мог – это нарушение закона. С папашей его зато мог! Я по ходу праздника уже вычислил ху из Дамир, и кто его родители.
– Дай посмотрю, – выдрал я из ручонок Алисы клочки открытки. – Да тут не всё так страшно, малышка! Какая же она красивая!
– Была! – всхлипнула она.
Лена тоже едва сдерживалась, чтобы не разреветься. Маленький гадёныш довёл сразу двух моих девочек до истерики.
– Я заберу её, ладно? Это же для меня?
– Да, папочка, – вздохнула Алиса постепенно успокаиваясь.
– Вот и славно! Мне таких крутых открыток в жизни не дарили! Клянусь! Подклею и поставлю дома на самое видное место, чтобы каждый день радоваться.
– Лисёнок, нам с... папой пора идти, – с трудом оторвала от меня ребёнка Лена. – Хочешь, вечером я тебя заберу и мы сходим в кафе?
– Мы за тобой вместе с мамой придём, – пообещал я, за что получил от Лены недовольный взгляд.
– Правда? – обрадовалась Алиса.
– Обещаю!
– Спасибо, папочка! Ты самый лучший! – снова обняла меня Алиса.
Все начали расходиться, поэтому мне тоже надо было торопиться, чтобы не упустить отца Дамира.
– Зачем ты сказал Алисе, что мы вместе придём за ней? – снова зашипела на меня Лена.
– Подожди меня у входа, – в спешке набросил я пиджак и забрал у Лены телефон, не отпуская папашу Дамира взглядом. – Никуда не уходи без меня!
– Не надо, Богдан, – попыталась остановить меня Лена, заметив, на кого я смотрю. – Я уже с ним разговаривала сто раз.
– А я ещё ни разу!
16. Елена
Богдан догнал отца Дамира, и они вместе вышли из актового зала. Нургалиев Аслан Рашидович был своеобразный мужчина. Он занимал какую-то должность в городской администрации, но, видимо, не совсем большую, раз его сын ходил в муниципальный детский сад, а не в частный. Человеком он был резковатым и грубоватым, как и его жена. Я даже её немного побаивалась, а перед Асланом так и вовсе робела.
Мне было очень интересно, о чём будет разговаривать с ним Богдан, точнее, что именно скажет этому мрачному мужчине. Я метнулась следом, но меня задержала одна из мамочек, которая заведовала родкомом.
– Елена Павловна, рада вас видеть! – преградила мне путь женщина.
– Здравствуйте Милана Валерьевна, – раздражённо поздоровалась я, выдавив из себя улыбку.
– У вас всё хорошо? Выглядите как-то... Устало.
Ну, спасибо, блин! А то я сама не знаю, что видок у меня после ночи рыданий тот ещё. Знала бы, что Богдан придёт, подкрасила бы ресницы, что ли.
– Переволновалась из-за утренника, – соврала я. – Вы для этого подошли?
– Эм... Нет, конечно. Дело в том, что вы всё время говорили, что у Алисы нет отца, а, оказывается, есть. Да ещё какой...
Милана Валерьевна загадочно замолчала, и я вообще не поняла, что ей надо от меня. То, что другие мамочки разглядывали украдкой Богдана весь утренник, я и без неё заметила.
– Какой такой? – поторопила я приставучую женщину.
– Сильный, мужественный... – сказала Милана Валерьевна, мечтательно растягивая слова. – Вы можете попросить мужа, чтобы он дверцы в шкафчиках подкрутил? На некоторых шкафах дети их так разболтали, что едва держатся. Внсесите свою лепту, так сказать.
– Я поговорю с... Мужем, – заверила я женщину. – Сделаем всё, что сможем.
Слово "муж" звучало для меня непривычно без приставки "бывший", поэтому я побоялась, что Милана Валерьевна заподозрит что-нибудь странное. Но женщина тут же отстала от меня, прицепившись с каким-то вопросом к другой мамочке.
Не теряя ни секунды, я помчалась на поиски Богдана. Нашла его на улице. Он всё ещё беседовал с Нургалиевым. Судя по напряжённым позам и лицам мужчин, беседа у них была не очень приятная. Тем не менее мужчины пожали друг другу руки перед тем, как разойтись.
Я запахнула пальто и подошла к Богдану, который со свойственным ему спокойствием смотрел на меня.
– Что он сказал? – кивнула я вслед отцу Дамира.
– Осёл Рашидович заверил меня, что примет меры. Посмотрим...
Меня рассмешило это пренебрежительное обращение Богдана к Нургалиеву, поэтому я нервно захихикала.
– Спасибо, что пришёл, Богдан, Алиса так счастлива...
– Алиса? А ты? – я опустила глаза, разглядывая носки своих ботильонов. – Пойдём отсюда, Лен.
Богдан взял меня за руку и потащил к калитке.
– Куда? – жалобно пропищала я, пытаясь вырвать руку.
– Разговаривать и открытку клеить, – ответил Богдан, будто не замечая моего сопротивления.
Да наверное, поговорить стоило. Вчера я его даже видеть не хотела, но за утро моя решимость пошатнулась. Богдан заслужил от меня более адекватного объяснения, почему я решила с ним порвать, но легче от этого не становилось. Было также больно от его предательства и лицемерной двойной игры.
Он усадил меня в свой джип, припаркованный неподалёку от детского сада, и мы куда-то поехали. Стало немного жутко, как-то не по себе. Куда он меня повёз, оставалось только гадать. Он не может быть маньяком, – успокаивала я себя. Маньяки не ходят на детские утренники, чтобы засветить там свою рожу, и уж тем более не разговаривают с людьми, которые могут дать против них показания.