Байкал
Шрифт:
– Нуу, и шутник ты Эдик – тайга, на десятки километров, ни души людской, хотя бы одной, а ты нашёл парня, мальчика, и спрашиваешь где дорога. Куда. Будто это Москва, а ты на ВДНХ спрашиваешь, где тут золотые бабы голяком купаются в фонтанах…И как, туды его в качель, ой нет не в качель, туда, добраться пешком с рюкзаками, до этих золотых и голых.
– Это что, так и к мишке косолапому обращаешься. Ты ещё спроси, и, где тут, ребята медвежатинки свежей попробовать, или купить, тогда точно они споют тебе на своём родном
– Ты уж лучше по – нашему,: Уважаемый Михаил Потапыч, и ясно нараспев задавай вопрос, на любую тему. Даже спроси где хороший клёв, на омуля. Я его ещё ни разу не пробовал…
– Да, старик, а рыбки, что они и здесь глухонемые. Не хотят и через губу переплюнуть, поговорить насчёт дороги нормальной. Стёжки дорожки, которые не позарастали, как в песне поют, чтобы проходили туда, без труда, его милого ножки. А потом добавил на распев.
– Где мы гуляли, милый с тобою.
Или ещё лучше к рыси, такой монолог. С поднятой к небу головой, и приложить руку к сердцу, да с реверансом.
– Эдик, а что там рыси водятся, есть разве живые рыси? В брянских лесах, помнишь, нам старики говорили, что даже видели их живьём. Правда, кур у них считали, но зарплату за эту услугу не просили. На общественных началах там они работали. Помнишь?
– А как же. Я даже слышал один только раз, мяукают и мурлычут, как домашние кошечки, но проскальзывают и мелодии тигра, звуки от которых шерсть дыбом встаёт и у животных и, конечно у охотников зоопарка на пленере, в домашних, для них, кошек, условиях.
– Эдик. Страшно.
– Да ну страшно. Нужно только красивые красные шарфы достать, они только красного боятся.
– Им, как испанские быки, которых тореадураки дразнят, тоже глупые, прыгают на красное, а тут рыси, тукнутые, так и они, тореро видят во всех приходящих, но не всегда уходящих…до дому, до хаты.
– Эдик, а они нападают на людей,
– Им всё равно кого есть?
– Рита, а что же тогда наша Света будет делать без матери. Если меня рысь съест.
– Будет отец одиночка.
– Да ну вас. Вам смешно, а если и правда съест?
– Нет, Рита, она прыгает на спину и грызёт, нет, пробует, ну такой у них, ритуал попробовать, а потом уж ежели чего, так и покушать, только за горло любят пробу снимать, горло, а у тебя нож в зубах. Ты его рраз ножом, и если не себя проткнёшь, то значит её и, всё в норме. А мех у рысиии…
– Рит, тебе нравится моя шапка? Так вот она из рысьего меха сделана. Это Булата, моего друга мать сшила. По Ленинской, когда иду, девчата напрямки хохочут, и ребята оглядываются, а я. Вы чего? Они – шапка, я нахлобучиваю поглубже, ещё сопрут и пошёл бегом дальше. Натерпелся я смеху, с этой бешметкой. Меня уже и Чингиз Ханом называли, и, ещё кем – то из тех…
– Нужно
– А она,…Эдик, пусть он у тебя. А то отец увидит и скажет, что совсем одурела девка. С мешками начала возиться, значит всё, выжила из ума, а ещё директор.
– Вчера обмывали по традиции шампанским, флот царя Султана. Эдик и я купили байдарки. Шеф дразнилась, смеялась, а потом залезла в свой спальник, с маленькой Светой Галактионовой долго в нём ворочались, примерялась, влезет ли она с Кешей, сыном малым. А потом залилась гомерическим смехом, а чего? Все переглянулись. А она, остыв, изрекла…
– Моего папу сейчас бы перехватила страшилка, не пускать, если бы он увидел, что я валяюсь на полу в мешке. 17 апрель, 1970 год.
Поход
Наконец всё уложено, упаковано. Идём на Фролиху. Снова мешки по 47 килограмчиков. Помогаем друг другу, подтолкнуть, поднять, взвалить. И пошли тихо, но пошли. Остался красавец залив. Очень красивый, глубоко вдающийся в сушу, ровный берег, с песочными отмелями, но почти пустынный. Только наша палатка, лодка рыбаков и ещё шалаш, сети, видимо ловят рыбу.
И вот тропа утоптанная, хорошая. Жара, нестерпимая жара, духота и, запах хвои.
Потом дорожка потерялась – завалы, брёвна, брёвна кедрача, берёз, валуны, болота, вода хлюпает по коленям, чёрная жижа лезет пузырится, пенится чёрная, грязная. Потом равнодушные привалы. И, тишина.
Господи, прилечь бы. Совсем ведь никто не спал, прошедшую ночь. Добрые ухмылки. Смех. Ожили. Взбодрились и снова вперёд. Вперёд и, и комары, с нами, в обнимку, гладят, ну как ладони ласковые, ладони – листочки крапивы… И дёрнул же меня чёрт в этот комариный ад.
Вот, наконец, озеро, быстро собираем байдарку. Ищем с Эдиком место. Огромное озеро. Конца не видно. Вокруг зелёные, бурые, синие горы. Острова. Заливы. Бухты и глубина – синяя до черноты. Понятно, 80 метров, глубина, и вот наша коса. Сотен пять метров от берега лес. Завалы, буреломы. И, уютное костровище.
Высаживаемся. Комаров нет. Ветер, сдувает их с косы. Развожу костёр, завариваю чай – суп.
Эдик перевозит на байдаре Риту, Алика.
… И вот вечер. Первый вечер. Полез туман. Повис в сопках и остановился.
Белосинеголубая сказка и, комары. Снова, тучи этих людоедов. Подобрели или наелись. Не грызут, а только кружат тучами, видимо на вкус определяют кого, с кого, первого начать выкусь, закусь, кого на первое, а вон того, худосочного – на десерт, зубки поточить его косточками…