Базар житейской суеты. Часть 4
Шрифт:
Амелія должна была принимать и увеселять этихъ джентльменовъ съ ихъ прекрасными леди. Отъ нихъ между-прочимъ узнала она, какъ скоро мистеръ Смитъ будетъ засдать въ совт, и сколько тюковъ мистеръ Джонсъ привезъ въ Лондонъ, какъ торговый лондонскій домъ Томсона отказался платить векселя бомбэйской фирмы Томсонъ, Кибобжи и Компанія, и какъ, по всмъ соображеніямъ, оказывалось, что то же станется и съ калькуттскимъ домомъ, какъ скверно вообще, не говоря дурнаго слова, ведетъ себя мистриссъ Браунъ, жена господипа Брауна и Компаніи;— она уже давно длаетъ глазки молодому Суанки, лейб-гвардейцу, она сидла съ нимъ на палуб по цлымъ часамъ и, вообразите: когда корабль остановился у мыса Доброй Надежды, они ускакали вдвоемъ, Богъ-знаетъ куда, и пропадали чуть-ли не цлый день. Прескверный анекдотъ. Изъ этого же источника узнала мистриссъ Эмми, какимъ-образомъ мистриссъ Гардиманъ изгораздилась сбыть съ рукъ тринадцать своихъ сестеръ, дочерей сельскаго пастора, достопочтеннаго Феликса Риббитса: одиннадцать пристроены очень хорошо, остальныя дв такъ-себ, ни то, ни сё. Горнбэй чуть не сошелъ съ ума, когда узналъ, что жена его намрена
Mutaiis mutandis, милостивые государи, или, выражаясь на простомъ язык: повсюду и всегда одна и та же исторія, только на другой манеръ. Разв почтенныя супруги адвокатовъ не разсуждаютъ о разныхъ назидательныхъ предметахъ по судейской части? Разв полковыя дамы не заводятъ сплетни относительно своихъ полковъ? И если наилучшія леди изъ наилучшихъ круговъ болтаютъ, такъ-сказать, безъ умолку и безъ устали о великихъ смертныхъ, принадлежащихъ къ ихъ разряду, то почему же нашимъ индійскимъ пріятелямъ не создать своей особой, оригинальной бесды, поучительной во всхъ отношеніяхъ для особъ, желающихъ изучить заморскіе обычаи и нравы? Но если нтъ въ васъ этого желанія, вы можете молчать, слушать и звать, сколько душ угодно, не разстроивая общаго веселья.
Скоро мистриссъ Эмми обзавелась визитной книжкой, и начала свои парадные разъзды. Она сдлала визитъ госпож Блюдъайэръ, супруг генералъ-майора, сэра Роджера Блюдъайера, кавалера Бани первой степени; госпож Гуффъ, супруг сэра Джильса Гуффа, изъ Бонбэя; госпож Пайсъ, супруг Пайса, директора ост-индской компаніи, и прочая, и прочая. Мы ужь такъ созданы, что каждый и каждая изъ насъ весьма скоро привыкаютъ ко всякимъ перемнамъ и треволненіямъ жизни. Привыкла и Амелія. Великолпная колсница на Джимиспай-Стрит покатывалась каждый день, и длинный лакей въ блестящей ливре, спрыгивая съ козелъ, вручалъ, кому слдуетъ, визитныя карточки мистриссъ Осборнъ и мистера Джозефа Седли. Въ назначенный часъ Эмми зазжала въ клубъ за своимъ братомъ, и они катались вмст. Въ другой разъ мистриссъ Эмми сажала въ колсницу своего отца, и вызжала въ Реджентъ-Паркъ. Такимъ-образомъ, коляска и горничная, визитная книга и лакей съ свтлыми пуговицами, вошли въ составъ повседневной амеліиной жизни, и замнили для нея скромную рутину на Аделаидиныхъ Виллахъ. Въ дв, три недли она совершенно освоилась съ привычками и манерами новаго круга. Еслибъ судьба занесла ее на самую вершину джентльменскихъ обществъ, Амелія и тамъ была бы, вроятно, на своемъ мст. Жеищины въ компаніи Джоя находили ее довольно интересной молодой особой; не слишкомъ умной, но и не глупой.
Мужчинамъ между-тмъ чрезвычайно нравилась безъискусственная простота и наивность мистриссъ Эмми. Молодые Индійскіе денди, проживавшіе въ отпуску, безъ церемоній объявили себя обожателями Амеліи, и наперерывъ добивались чести длать ей утренніе визиты. Блистая кольцами, цпочками и усами, эти господа, привычные обитатели вест-эндскихъ отелей, разъзжающіе не иначе какъ въ одноколкахъ самаго хитраго устройства, свидтельствовали каждый разъ глубочайшее почтеніе великолпной коляск мистриссъ Осборнъ, катающейся по парку. Самъ господинъ Суанки, лейбъ-гвардеецъ, преопаснйшій молодой человкъ, считавшійся первымъ франтомъ на берегахъ Ганга, ухаживалъ весьма усердно за мистриссъ Эмми, и майоръ подмтилъ однажды, съ какимъ одушевленіемъ онъ разсказывалъ ей про охоту за кабанами; тогда они сидли вдвоемъ, tкte-`a-tкte, и Амелія, казалось, принимала живйшее участіе въ этой болтовн. Впослдствіи Суанки длалъ очень невыгодные отзывы о майор: «этотъ неуклюжій верзила, что безпрестаино слоняется около дома мистриссъ Осборнъ, самый несносный болванъ, и я не понимаю, какъ терпятъ его въ этихъ обществахъ», говорилъ мистеръ Суанки.
Будь майоръ нсколько самолюбиве и тщеславне онъ, конечно бы, началъ ревновать свою возлюбленную къ этому опасному франту, но слишкомъ простой и великодушный по своей природ, мистеръ Доббинъ не позволялъ себ никакихъ сомнній относительно мистриссъ Эмми. Онъ даже радовался, что молодые люди отдаютъ ей должную справедливость и восхищаются ея прелестями. Разв мало бдствій и всякихъ униженій перенесла она со времени замужества? Майоръ радовался при вид, какъ возникаютъ изъ-подъ спуда лучшія свойства ея души, и какъ оживляется она съ каждымъ днемъ въ этой новой сфер жизни. Вс безъ исключенія особы, имвшія случай сблизиться съ мистриссъ Эмми, и узнать ее покороче, отдавали справедливость благоразумному выбору майора, если только можно допустить какое-нибудь благоразуміе въ человк, обуреваемомъ пылкими страстями.
Само-собою разумется, что мистеръ Джой, немедленно по прибытіи въ столицу, счелъ своей непремнной обязанностью представиться милорду Бумбумбуму, и само-собою разумется, что, обласканный милордомъ Бумбумбумомъ, онъ сдлался съ той самой минуты самымъ заклятымъ тори. Онъ даже вознамрился, при слдующемъ визит, представить и свою сестрицу. Давая полный разгулъ своему воображенію, мистеръ Джой уврилъ себя мало-по-малу, что отъ него дйствительно, въ нкоторомъ смысл, зависитъ благосостояніе Трехъ Соединенныхъ Королеветвъ.
— Милорду Бумбумбуму, я надюсь, пріятно будетъ видть членовъ моей фамиліи, сказалъ Джой своей сестр. Ты не будешь казаться лишнею въ его палаццо, Амелія.
Эмми засмялась.
— Въ чемъ же я поду, Джой? сказала она. Гд мой фамильные брильянты?
«Что бы стоило ей приказать мн накупить для нея брильянтовъ! подумалъ майоръ Доббинъ. «Желалъ бы я знать, какіе брильянты не пристанутъ къ мистриссъ Эмми!»
ГЛАВА LX
Загасли вдругъ два свтила
Наступилъ печальный день на Джиллиспай-Стрит. Ходъ обычныхъ удовольствій и торжественныхъ пиршествъ въ дом мистера Джозефа Седли былъ внезапно прерванъ событіемъ весьма обыкновеннымъ на поприщ житейскаго базара. Пробираясь въ своей квартир по лстниц изъ гостиной въ спальню наверхъ, вы замчали, конечно, небольшую арку въ стн прямо передъ вашими глазами, откуда снисходитъ свтъ на лстиицу, ведущую изъ втораго этажа въ третій, гд обыкновенно помщаются дтскія и комнаты для прислуги. Это полукруглое отверстіе весьма полезно еще для другаго употребленія, о которомъ можно навести справку у работниковъ гробовщика. Здсь, на этой самой арк, они устанавливаютъ гробы, или пропускаютъ ихъ черезъ него осторожно, чинно, такимъ-образомъ, чтобы ни на волосъ не растревожить вчнаго покоя охладвшаго жилища. Присядьте, если вамъ угодно, на гладкой площадк втораго этажа, всмотритесь хорошенько въ это сводистое отверзтіе, обращенное на главный ходъ, его же не минуетъ ни одна живая душа, обитающая подъ кровлей британскаго дома. И прежде всего, не минуетъ его кухарка, которой суждено каждый день, передъ разсвтомъ спускаться изъ верхнихъ областей, чтобы чистить на кухн кострюли и горшки, и между-тмъ, какъ она лниво, съ ноги на ногу, перебирается къ мсту своего назначенія, протирая заспанные глаза, навстрчу ей, по тмъ же ступенямъ, взбирается молодой хозяйскій сынокъ, босоногій, усталый, блдный; онъ пропировалъ всю ночь съ веселыми друзьями въ трактир или клуб, и по возвращеніи домой, скинулъ въ корридор сапоги, чтобы безшумно совершить путешествіе въ свою спальню. Отсюда снисходитъ осторожною стопой миссъ Роза или Фіалка, старшая дочь домовладльца, блистательная и прекрасная, сіяющая лентами, цвтами, и вооруженная двственными прелестями для завоеванія джентльменскихъ сердецъ на бальномъ вечер или раут, и между-тмъ какъ, потупивъ голову, она крадется медленными и нершителъными шагами, подобравъ обими руками свое муслиновое платьице, вертлявый ея братъ, мастеръ Томми, скользитъ, съ быстротою стрлы, по периламъ той же лстницы, презирая всякую опасность, и находя этотъ способъ путешествія самымъ врнымъ, легкимъ и удобнымъ. Здсь же нжный и заботливый супругъ ведетъ подъ руку, или несетъ на своихъ могучихъ рукахъ, улыбающуюся подругу своей жизни въ тотъ счастливый день, когда докторъ медицины и хирургіи объявилъ, что прекрасная паціентка можетъ сойдти внизъ и погулять въ столовой или гостиной. Этимъ же путемъ длинный Джонъ, звая на потолокъ и почесывая затылокъ, пробирается въ свою спальню въ урочный часъ, съ сальнымъ огаркомъ въ рук. Здсь лежитъ дорога въ дтскую, людскую, во вс спальни; носятъ здсь дтей; водятъ стариковъ, провожаютъ парадныхъ гостей; ходитъ здсъ докторъ въ комнату паціента, пасторъ, призванный крестить младенца, и здсь же встрчаютъ гробовщика съ его факельщиками и работниками… Посл этого сводистаго окошка, милостивые государи, и посл этой лстницы лондонскаго дома, какихъ еще вамъ нужно memento mori, памятниковъ жизни, смерти и житейской суеты!..
Прійдетъ пора, о возлюбленный другъ и братъ мой, когда и къ намъ съ тобою прійдетъ по этой же дстивц, въ послдній разъ, докторъ медицины и хирургіи. Сидлка или сердобольная дама откроетъ занавсъ вашей постели, но вы уже не откликнетесь на ея голосъ. И затмъ она пріотворитъ окно, чтобы освжить спертый и затхлый воздухъ, испорченный вашимъ дыханіемъ. И затмъ, на всемъ протяженіи фасада, задернутъ гардины, опустятъ сторы, закроютъ ставни; жильцы перемстятся въ задніе покои; прійдутъ нотаріусы и другіе джентльмены въ черномъ костюм. И проч. и проч. Поприще вашей жизни окончилось однажды навсегда, и вы отправились въ путь далекій, его же не минуетъ ни одна живая душа, прозябающая подъ солнцемъ. Если вы джентльменъ извстнаго разряда, и роль ваша была блистательна на рынк житейскихъ треволненій, наслдники воздвигнутъ великолпный гербъ надъ послднимъ нашимъ жилищемъ, съ обозначеніемъ, что вы «успокоились на небесахъ». Сынъ вашъ заново омёблируетъ домъ, или отдастъ его внаймы, и переселится въ другой кварталъ. Съ началомъ новаго года имя ваше въ клубахъ будетъ причислено къ «умершимъ членамъ». Лютая скорбь овладетъ вашею вдовою; но это не помшаетъ ей заказать щегольской, нарядный трауръ; кухарка пошлетъ спросить, какія кушанья готовить къ обду, буфетчикъ озаботится насчетъ винъ — и все пойдетъ своимъ обычнымъ чередомъ. Портретъ вашъ еще нсколько погоститъ надъ каминной полкой, но потомъ уберутъ его съ этого почетнаго мста, чтобы любоваться на портретъ вашего наслдника и сына.
Какихъ покойниковъ жалютъ всего больше и оплакиваютъ всего искренне и нжне на Базар Житейской Суеты? Тхъ, я думаю; которые, при жизни, всего скоре могли забыть насъ. Смерть дитяти сопровождается обыкновенно такими горькими, безотрадными слезами, какихъ никогда не можетъ пробудить ваша собственная кончина, о возлюбленный братъ мой. Младенецъ едва только начинаетъ узнавать васъ, и вы совершенно исчезаете изъ его памяти посл кратковременной разлуки, но смерть его сокрушаетъ васъ гораздо боле, чмъ кончина искренняго вашего друга, или даже первороднаго вашего сына, который давно обзавелся своимъ домомъ. И если вы старый человкъ, и, о возлюбленный читатель (вс мы состаремся рано или поздно), старый и богатый, или старый и бдный — что ршительно одно и тоже — наступитъ грозный часъ, когда вы невольно подумаете, «добрые люди окружаютъ меня, добрые и ласковые, но никто, думать надобно, не загрустится обо мн, когда я отправлюсь на тотъ свтъ. Я богатъ, и вс эти господа ждутъ не дождутся моего наслдства. Или: «я очень бденъ, и давно сталъ тяжкимъ бременемъ для всхъ этихъ господъ».