БЧ. Том 4
Шрифт:
— Ага, — киваю. — За все надо платить, Петрушка. Кое в чем ты грандиозно ошибся, — я набираю воздуха в грудь для отменного спецэффекта. — ЭТО. ТЫ. МОЙ. СОЛДАТ.
Мы близко, да еще смотрим друг на друга в упор, и псих-буря почти вся достается майору. Яка заставляет его прилично вздрогнуть.
— Строй из себя и дальше отца-командира, — дергаю за маску ближе, заглядываю в полные горячих слез глаза. — Даже подыграю тебе, шут. Но всегда помни этот миг. Миг твоей бесполезности. Твоя неосязаемость против меня — говно. Твоя супербуря — херня
Гордость не позволяет ему согласиться. Но и помирать не хочется, поэтому выплевывает:
— Формальные условия…кхе…приемлемы. Я тебя не строю, даю свободу, взамен ты не подставляешь команду. В битве ничья.
Вспышки сверху заставляют его поднять глаза на опускающееся на нас красное солнце.
— Переживешь свой катаклизм? — спрашиваю.
Скоморох кивает.
— Могу и тебя сделать неосязаемым, — он лежит без сил, но раз сказал, что не помрет, пусть держит слово. Иначе достану с того света — и в морду дам. Теперь его сила — мое оружие. — Если ты, видимо, снимешь свою защиту.
— Неа, — отмахиваюсь. — Тогда выйдет, что я сдался. Сколько еще будет шуметь?
— Час-два. Пока пласты улягутся, пока русла восстановятся. За это время арена убьет любого в ней.
— Хорошая тренировка, — ухмыляюсь. — Ну тогда погнали.
Весь мир погружается в блестящий поток огня вперемешку с росчерками черных молний. Огнеупор оберегает от жара, но его, конечно, не хватит. Слишком много кругом опасностей. Запускаю суперчакру, но не подрубаю ее к каналу живы. Сколько осталось в ней энергии — столько и трачу на доспех.
Животная чуткость и ловкость, "глаза Жамбы", Отвод, двойной щит, регенерация. Я готов. Чудовищный ландшафт обрушиваются на меня. Бросаюсь навстречу буре. Снопы молний проносятся мимо. Хватаю руками кислотную гидру, странное полуразумное создание, и в два рывка рву на части.
С новым шагом пол превращается в жидкий сплав. Распускаю крылья и с хлопками поднимаюсь к потолку. Проношусь между летящих комет, оставляющих хвосты дыма. С каждой секундой мое сердце стучит все яростней, а астральный дух, предчувствуя опасность, крепче вцепляется в юношеское тело. О да! Наконец-то дух усиливается! Нахрен медитации. Надо почаще спарринговаться со Скоморохом, ха!
Русло живы восстановилось. Огненные зарницы утихли, молнии кончились, а глыбы камней прекратили возникать из воздуха.
Щиты вокруг арены гаснут. Из-за исполинских барханов показывается отряд «зорь». Впереди всех рвется Аяно. Поэтому японка первая замечает меня. Ее глаза, и так распахнутые, становятся двумя озерами.
— Командир, — из моих ссохшихся губ раздается то ли свист, то ли хрип. — А чего это вы тут?
— О Аматерасу! — вскрикивает Аяно. — То есть… Сварог!
Посреди пепелища я тяжело дышу — голый, обожженный в сотне мест. Доспех давно слетел, Бригантина же защищала от физических повреждений. Да и она гасла не раз. Поэтому от жара осталась только регенерация.
—
Не успеваю моргнуть — она уже рядом. Быстра! Берет за подбородок, заглядывает в залитые кровью глаза, щупает пульс.
Перехватываю ее за кисти.
— Что ты? — Аяно удивленно смотрит, как я прикладываю ее прохладные ладони к своему раскаленному лицу.
— Ох, кайф, — говею. Между раскрытых пальцев девушки изучаю ее внешность. — У вас растрепалась коса. Позвольте заплести. Я умею, сестренке делал.
— Какая коса! — не отрывая рук от меня, теряется подполковник. — Какая сестренка!
— Младшая, — охотно поясняю. — Лена зовут. Она у меня красавица. Не такая как вы, словно дамасская сабля, а как домашний цветочек.
— Аднака, пахнет кусна, — принюхивается за спиной японки Али. — Жаряним.
— Это от меня, Кожеголовый, — признаюсь. — Даже не вздумай куснуть — пасть порву, моргалы выколю.
— Дась я же так, эстетически често, — сразу отходит майор Крокодил. — Компламент сделал.
— Где Целитель! — орет Аяно, прижимая ладошки к моим щекам.
— Здесь, — вроде голос Ясны. Звонкий такой, чистый, как лесной ручей. — Скомороха латает. У него всё туловище в кашу.
— Его-то как так угораздило? Он же неосязаемый, — удивляется Аяно, а потом подозрительно оглядывается на меня.
— У нас, кстати, ничья, — не упускаю случая похвастаться. — Но, если честно, кажется мне, командир чуть поддался.
— Ври больше, — японка все-таки отрывает ладони и удивленно осматривает зажившее лицо. — Регенерация?
— Просто руки у вас золотые, — подмигиваю.
Ожоги продолжают затягиваться на глазах моих сослуживцев. У раздробленного валуна лежит Скоморох, над ним склонился веснушчатый пацан. Целитель, видать.
Ясна в черном мундире подходит ближе. Девушка с рыжими волосами смотрит на меня откровенно пристально и вызывающе. Лучше, чем пялиться, дала бы гимнастерку прикрыться. Сейчас хрустящая корочка отвалится — и позор всему спецназу.
— Мы придумали тебе позывной, — оповещает с хитрой ухмылкой.
Я нагло ухмыляюсь в ответ. Игриво сощуриваю глаза. Не тебе, детка, быть моей крестной.
— Спасибо, но не нужно. Мой личный командир, майор Скоморох, уже озаботился.
— Чего?! — теряется Ясна, нахмурив огненные брови. — В этом аду?! Шутишь что ли?!
— Ничуть, — я махаю Скомороху. — Командир, подтвердите! Правильно говорю же?
— Да-да, — соглашается он и отворачивается на другой бок, лишь бы меня не видеть.
— Что за бред, Скоморох! Ты сейчас нас даже не слышал! — не дождавшись реакции от раненого, огненноволосая вплотную подходит ко мне. — Ну и что там «твой командир» выбрал?
Замечаю, что Аяно тоже слушает, с неодобрением посматривая на близко подступившую ко мне Ясну. Да и прочие навострили уши. Особенно Крокодил Али, ай нет, ошибся — мутант просто вдыхает остаточный запах моей поджаренной тушки.