БЧ. Том 4
Шрифт:
Четверо бойцов бросаются навстречу ящерам, пятый в черной повязке на глазах убегает куда-то к вершине. Только сейчас Лида замечает, что обстрел затих. Она поднимает голову и видит, как трассирующие очереди застывают в воздухе и отправляются обратно на позиции афганцев.
«Нет, это я — наркоманка», — приходит к единственному возможному выводу Лида.
Рыжая недоверчиво смотрит на мешки:
— Ящериц море. Соли на всех не хватит.
— И не нужно, — рыцарь вспарывает мешки топором, в который превратилась его правая рукавица. —
— Ясна, симатта! — раздается ор японки. — Где вас, ёкаи… то есть черти, носят?!
Растрепанная Мононоке выпрыгивает из-за нагромождений валунов. Коса расплелась, образовав черный занавес на спине. Клинок катаны будто бы стал еще краснее.
— Вендиго руку сожрали! Скоро нас всех положат! — рычит подполковник, одной рукой хватая за грудки рыжую. — Какого хрена, Ясна?
Девушка смотрит без страха в кровавую маску командира.
— У Перуна план, Моно, — она кивает на гору соли. — Он знает, как остановить всех тварей разом.
Мононоке отталкивает Ясну и оборачивается к серебряному рыцарю.
— Перррун! У тебя полминуты объясниться, иначе я устраню тебя!
— Причина? — лишь спрашивает рыцарь, не переставая вспарывать мешки.
— За разложение дисциплины, — японка нацеливает клинок в грудь Перуна. — Итак?
Рыцарь даже ухом не ведет и продолжает ссыпать соль.
Лида замечает, как другие две девушки резко принимают боевые стойки. Спецназовки удивленно смотрят на собственные вскинутые кулаки. Потом переглядываются между собой — щеки у обеих моментально краснеют. Японка этого не видит. Похоже, на корабле зреет бунт.
— Отойди от него, командир! — заступается свирепая спецназовка, с явным усилием опустив руки. — Перун уже спасал нас от тварей! Он знает, что делает!
— Мононоке, Бестия дело говорит, — поддерживает Ясна. — Так и было в Джавру. Помнишь, я докладывала тебе? Доверься Перуну. Али и остальные долго не удержат ящериц.
Японка сверкает сощуренными глазами, но всё же слушается подчиненных. Подполковник отводит клинок, отступая к Ясне. Бестия тут же подбегает к Перуну, ожидая от него команды.
— Объясни в двух словах хотя бы, — просит угрюмая Мононоке рыжую. — Что за присыпку они делают?
Лида наконец встает с колен и подходит поближе к двушкам. Спецназовки не обращают на нее внимания.
— Как говорит Перун, эти ящеры пришли из места, где бушуют соляные бури, — понижает тон Ясна. — Там типа летает такая едкая соль, что прожигает кожу. А бури частые, вот ящеры и эволюционировали. Выработался инстинкт. При соленом запахе твари сразу покрываются коростой, чтоб не быть сожженными. А еще щебечут, загодя предупреждая остальных. Короста эта защищает ящериц и при этом обездвиживает.
Мононоке вытаращила глаза на пол-лица.
— Что за бред?! И ты поверила? И Бестия?! Вы у Перуна белены что ли объелись?!
В
— Поняла? Пускай.
Бестия вызывает ветер. Частые воздушные волны подхватывают соль и уносят ее в овраг внизу — там, где суетятся такие маленькие отсюда Имперские мечи, окруженные лавиной ящеров. Первая щепотка уже улетела — и вот одна из тварей застывает. Желтая чешуя покрывается рыжей коркой, пасть издает птичьи чирикающие звуки. Чириканье подхватывают все остальные ящеры — все кроме двухметрового крокодила. Желтое пульсирующее море, затопившее ущелье, медленно превращается в неподвижный ржавый студень.
У Мононоке отвисает челюсть. Перун раздраженно разворачивается:
— Какого дьявола стоим, командир?! Ящеры застыли максимум минут на пятнадцать. Мочим их!
— Мочим… — растерянно смотрит японка на него, но тут же сжимает катану обеими руками. — Да! Зачистить ущелье!
Все три девушки срываются вниз на подмогу соратникам. Только Перун задерживается. Лида оглядывается в поисках подходящего оружия. Она не будет стоять в стороне. Только не на самом финише этой гонки с смертью!
Магазинов для «АК» хватает на поясе мертвого афганца. Автомат же Лида снимает с одного из подорванных товарищей.
— Ты тоже хотела подорваться, — говорит Перун. — Я видел пока спускался.
Лида замирает, скукожившись. Ей стыдно за свою слабость. Рыцарь подступает ближе и кладет железную ладонь ей на плечо.
— Я видел, как ты выбрала жизнь. Молодец.
Майор пытается сдержаться, но слезы прорывают плотину ее воли. В растерянности она прижимает к груди автомат.
— Прости…я пошла…
— Куда?
— Ну это…. мочить же!
— Сначала успокойся, — рыцарь оглаживает ее волосы пальцами, окованными волшебной броней. — Времени полно.
— Но…но пятнадцать минут!
— А, ты про это. В общем, на самом деле четыре часа, — Лиде кажется, что Перун усмехается под шлемом. — Просто командир наехала на меня ни за что, пусть теперь побегает в мыле.
Лида удивленно хлопает мокрыми глазами. Вот так элитный коммандос! Вот так образец для подражания для остальных подразделений! У майора вдруг складывается ощущение, что под этой тяжеловесной броней сидит тощий озорной мальчишка. Навроде того Бесонова, парня ее Олечки. Безумно талантливый и писец дерзкий.
— Тебя чему-то научил сегодняшний день? — зачем-то спрашивает Перун. — О чем думала с гранатой в руках?
— О дочке… — признается Лида, оглаживая ствол автомата.
— И? — напирает рыцарь.
Словно, подтолкнутое этим «и» к Лиде само собой приходит озарение.
— Как война кончится, подам в отставку, — решает она. — Раньше нельзя.
Волшебный металл снова перебирает ее пыльные волосы.
— Можно, — его пальцы такие нежные, будто не закованы в броню. — Подавай прошение и жди, когда его утвердят. А потом сразу улетай к дочке, поняла?