Бедная Марта

Ли Маурин

— Да, Марта, — согласился он. — Я найду себе какую-нибудь работу. Не волнуйся.

— Если ты этого не сделаешь, мы окажемся в работном доме. — Это была пустая угроза; ни за что на свете она не позволила бы своим детям и близко подойти к этой добровольной тюрьме.

Если верить следующему указателю, до Честера оставалось еще одиннадцать миль.

Одиннадцать! Это означало, что она прошла всего четыре мили, хотя ей казалось, что она преодолела уже восемь или даже десять.

— Проклятье, — пробормотала Марта. Полусапожки начали

натирать ей пятки, даже несмотря на то, что она подложила внутрь стельки из оберточной бумаги, а в животе неприятной тяжестью ощущался ребенок. — Проклятье. — Марта пнула носком подвернувшийся камешек, обхватила живот руками и приподняла его.

Теперь она шла уж очень медленно, едва переставляя ноги. Ей было жарко, но после того, как шаль очутилась у нее в сумке, больше снимать с себя было нечего, если не считать соломенной шляпки. Поколебавшись, Марта все-таки сняла ее и сунула в сумку; может, теперь ей станет легче.

— Я делаю это для Джо, — напомнила она себе, расправляя плечи и изо всех сил стараясь выдерживать взятый темп на тот случай, если ее сын сейчас смотрит на нее с небес и видит, что она начинает выбиваться из графика. Она доберется до Честера сегодня, пусть даже ей придется всю ночь ползти на коленях.

У следующего указательного столба она присела передохнуть, жалея, что не догадалась взять с собой бутылку воды и что-нибудь перекусить. Несмотря на прежние клятвы, не было решительно никакой необходимости приходить в Честер именно сегодня. В первой же деревушке, которая попадется ей на пути, можно присмотреть ночлег, а до Честера добраться завтра. Следовало, правда, иметь в виду, что до сих пор ни единой деревеньки Марта не встретила. Время от времени она видела лишь отдельные большие особняки, стоявшие вдали от дороги, но это было совсем не то.

Марта уже собиралась с духом, чтобы встать и двинуться дальше, как вдруг услышала цокот копыт, и на тропинке показалась аккуратная двуколка небесно-голубого цвета со сверкающими спицами. Возница, сурового вида женщина в твидовой юбке, жакете из коричневого вельвета и замшевой шляпке с зеленым пером, закричала:

— Тпру, Нобль! — И повозка остановилась.

— С вами все в порядке? — поинтересовалась женщина у Марты, безуспешно пытавшейся оторваться от столбика.

— Да, благодарю вас. Я просто остановилась передохнуть.

— Хотите, я подвезу вас? Куда вы направляетесь?

— В Честер. — Честер требовал меньше объяснений, чем Лондон.

— Я еду в Торнтон-Хит. Правда, через три мили я сверну, но могу довезти вас до поворота, а дальше вы доберетесь до Честера сами. Залезайте, если вас это устраивает.

Это было не совсем то, что она планировала. Она поклялась дойти до Лондона пешком, а не доехать туда на чем-нибудь. Но, пожалуй, она не рассчитала своих сил. Кроме того, Марта была уверена, что Джо не стал бы возражать. Он бы понял, какие чувства она испытывает.

— Благодарю вас. — Марта приложила сверхчеловеческие

усилия, чтобы подняться на ноги и забраться в двуколку. Теперь поверх живой изгороди она увидела вдали, у подножия невысоких холмов, деревушку и коров, пасущихся на полях.

Женщина не представилась и не спросила, как зовут Марту, но при этом оказалась весьма разговорчивой. Она ехала в гости к своей невестке, ленивой и никчемной особе, родом из Манчестера, только представьте себе! Она произнесла «Манчестер» с таким отвращением в голосе, словно хотела сказать «Содом и Гоморра».

— Иногда к ней приезжают подружки из Манчестера, и они курят сигареты и пьют шерри. Эти подружки — молодые замужние женщины, как и она сама, и они приезжают к ней на автомобиле. И вот теперь она требует, чтобы мой сын купил автомобиль и ей, и у меня возникло ужасное предчувствие, что он готов уступить ей.

Марта подумала, что ей бы тоже хотелось проводить дни за бокалом шерри, но не решилась произнести столь крамольные мысли вслух.

— Когда она вышла замуж за моего сына, то даже не могла испечь буханку хлеба, — презрительно продолжала женщина. — Что же касается варенья, то она полагала, будто оно появляется уже в банках, а не варится в кастрюле.

— У нее есть дети? — спросила Марта. Сила чувств этой женщины пугала ее.

— Пока нет, — мрачно отозвалась ее попутчица. — Когда это случится, мне, пожалуй, придется перебраться к ним и жить вместе с нею и моим сыном. Глупая девчонка не имеет ни малейшего представления о том, как ухаживать за малышом.

— Я полагаю, подобное умение приходит к женщине само собой, — робко заметила Марта, но в ответ услышала уничижительное фырканье.

— У Виктории ничего не происходит само собой. Положительно, она самая беспомощная особа в целом свете.

С этого момента Марта не произнесла более ни слова, опасаясь, что ее вышвырнут из коляски, если она посмеет еще раз выступить в защиту Виктории.

Но вот наконец они подъехали к повороту на Торнтон-Хит. Женщина натянула поводья и снова заорала:

— Тпру, Нобль!

И Марта была вынуждена слезть на землю, рассыпаясь в благодарностях за то, что женщина подвезла ее, и в душе молясь за Викторию.

Небольшой отдых отнюдь не пошел ее ногам на пользу. К своему ужасу, она обнаружила, что способна лишь ковылять с черепашьей скоростью. Каждый следующий шаг давался ей труднее предыдущего. Марта стала молиться, чтобы кто-нибудь снова подвез ее, но движение на дороге нельзя было назвать оживленным. Навстречу ей проехал автомобиль, двигавшийся в противоположном направлении, за ним вскоре проскакал всадник на лошади, приветствовавший Марту жизнерадостным «Добрый день».