Бег в золотом тумане
Шрифт:
К этому времени Фатима уже ждала ребенка от австралийского геолога, выполнявшего съемочные работы в Белуджистане. Потом были другие любовники, и от всех она рожала. Не считая несчастного француза, я был шестым невольником женщины с неуёмной потребностью острых сексуальных ощущений.
***
После рассказа Лейлы мы надолго замолчали. Я стал смотреть на дорогу и увидел знакомые места. Это было месторождение меди Чехелькуре -- то самое, выпотрошенное в глубокой древности, в копях которого я совсем недавно отбирал пробы
знать, не побывай я в этих краях, пришла бы мне тогда в голову мысль искать выход из моей темницы? Наверняка не пришла бы! И тогда, может быть, все было проще: без побега, без
Лейлы и без этого путешествия...
Подержали бы деньков пять в штольне, а потом выпустили, добившись согласия на плодотворное сотрудничество... И мчался бы я сейчас куда-нибудь не с милой моей Лейлой, сладко вздремнувшей на моем плече, а с Сергеем Егорычем и наркотиками в китайском термосе. Брр...
Проехав знакомые горы, мы взяли курс на запад, и очень скоро
нас обступил Дашти-Лут... Пересыпанные песком участки дороги встречались все чаще. И нам пришлось снизить скорость сначала до восьмидесяти, а потом и до сорока километров. Удовольствие от такой езды очень небольшое, и нам захотелось размять ноги и перекусить чем-нибудь горячим.
Вероятность привлечь чье-нибудь внимание в пустыне, была мала. Но мы решили все же перестраховаться и стать где-нибудь в укромном месте. Бережёного - бог бережёт. Таким местом мог быть невысокий горный массив, протянувшийся параллельно дороге. Однако тратить время на трехкилометровый крюк туда и обратно мы не захотели и решили дождаться,
когда, дорога прижмётся к горам. Через тридцать километров пути мы увидели углубление в скале. Недолго думая, Шахрияр направил машину в это укромное местечко.
Солнце уже прилепилось к горизонту, окрасив его зловеще - багровым цветом. Поставив машину метрах в ста от дороги в широкой ложбине с ровным и каменистым дном, мы расстелили байковое одеяло, и вытащили из сумок все, что у нас было съедобного. Оставив спутников сооружать бутерброды, я пошел искать сухие сучья для костра.
"Чай не пьешь, -- откуда силу возьмешь?" -- говорят на Востоке. Несколько минут Шахрияр удивленно смотрел, как я ломаю ветки кустарника, потом широко улыбнулся, залез в машину и достал из-под сиденья маленький газовый баллон. Повозившись несколько минут, он надел на него сверху какую-то насадку, зажег огонь и поставил на него чайник. "Совок даже в Иране остается совком", -- прочитал я у него в глазах. Допивая вторую чашку чая, я лениво раздумывал, закуривать сигарету или нет. Но как только я решил, что спешить не надо, сидевшая рядом Лейла вдруг вскочила на ноги и стала напряженно вслушиваться и вглядываться в сторону дороги. За ней вскочили мы и увидели вдалеке клубы пыли и красную машину, мчащуюся на бешеной скорости...
– - Это наш авто, -- сказала она, растерянно качая головой.
– - Мама ехать, меня брать!
Не успела она закончить фразу, как на том месте дороги, где следы наших шин сворачивали на обочину, раздался скрежет тормозов. Через мгновение машина, за рулем которой я увидел пригнувшуюся Фатиму, съехала с дороги, и, набирая скорость, помчалась к Лендроверу!
Затем она отъехала задом метров на пятнадцать-двадцать, остановилась на мгновение, выбирая подходящий момент для смертельного удара, и на третьей скорости вонзила лебедку в бок, многострадального "беглеца". Завороженные и оцепеневшие, мы проводили взглядом, быстро удаляющийся к горизонту, "Летучий Голландец"...
Я был уверен, что после второго удара Фатима вылезет из своего штурмовика, как минимум, с малайским ножом в зубах, но ошибся.
Наше потрясение продолжалось недолго. Его снял запах горящего бензина. Мы, как один, повернули головы к "Лендроверу" и, увидев робкие еще языки пламени, бросились прочь! Вслед нам ударила горячая взрывная волна, сбила с ног и бросила в песок! Первым после потрясения высказался Шахрияр. Расстроено качая головой взад - вперед, он сказал по-русски: "Приехали! Сливай вада".
***
Я знал, что в Иране многие автомобильные термины; "бензин", "мотор", "тормоз" и другие заимствованы из русского языка со времен знаменитой Конференции Стран - Союзниц, проходившей в 1943 году. Тогда в Тегеране, несколько месяцев квартировала спецдивизия, обеспечивающая безопасность Советской делегации...
Сейчас же, эти хорошо известные на российских дорогах слова означали абсолютно буквальные вещи! Мы остались в пустыне без колес, воды и еды! А до ближайшего населенного пункта или КПП около 100 километров! Надежда, что мы встретим какую-нибудь машину в пустыне, вдалеке от основных дорог, была мизерной. По крайней мере, последние четыре часа езды мы не видели ни единой. Значит, нам остается только одно -- пройти эти километры или погибнуть.
Пока Лейла что-то оживленно обсуждала с Шахрияром, я провел учёт продуктов и воды, сохранившихся после прерванного ужина. Получилось, что у нас на настоящий момент имеется: три листа лаваша, полбанки, пахнущего бензином тунца в масле, полпачки галет, две бутылки "Парси-Колы" и литр питьевой воды в сплавившемся пластиковом бидоне. Этого вполне хватит на четыре дня. Но вынесет ли Лейла, моя хрупкая тростиночка, стокилометровый переход по пустыне?
Мое воображение рисовало ее безжизненное тело, распростертое на песке, ее изможденное серое лицо, ее потухшие, мечтающие о смерти глаза. Нет, нет! Только не это. Я этого не вынесу! Что угодно, но только не смерть! Я согласен на все -- на сдачу властям, черту, дьяволу, готов не пить, не есть, нести ее на руках, готов остановить любую машину, если таковая, по воле Аллаха покажется, на этой, забытой даже чёртом дороге!
Брошусь к машине Фатимы! Если, конечно, она вновь появится и возьмёт нас в плен.
Поговорив несколько минут, Лейла с Шахрияром подошли и, стараясь не смотреть мне в глаза, сказали, что, по их мнению, надо идти к ближайшему поселку, а там уже действовать по обстоятельствам.
Я улыбнулся, хлопнул по плечу Шахрияра, потом нежно обнял Лейлу. Эта лирическая пауза, закончившаяся долгим поцелуем, придала мне уверенности в благополучном исходе нашего, как говориться, совершенно безнадежного предприятия. Затем мы все вместе подошли к дымящейся еще машине, покидали в рюкзак сохранившиеся продукты и затопали по пыльной дороге.